Дмитри Зеро - Мэри Мерлин Милк. Повесть о человеке, ставшем частью того, что он ненавидел

Филипп потёр глаза. Вдруг ему стало интересно, и мэйн-кун впервые пощупал одной своей лапой, как мог, крючковатые когти на второй, спрятанные под слоем шерсти. Когти были маленькими, острыми на ощупь и гладкими. Странные ощущения появились в голове, и без того вращающейся в водовороте размышлений. Внезапно, что-то с неожиданной силой заскрежетало во всех внутренностях, так что Филипп прижал ладони к вискам.

«Я В МУЛЬТФИЛЬМЕ» – бешено прозвучало в каждой клеточке кошачьего тела. – Я».

Болезненная волна отторжения накатила на Филиппа, заставив чувствовать неприязнь ко всему, что было вокруг и внутри него. Мейн-кун сложился вдвое, словно от резей в кишечнике и, еле дыша, просидел так минут десять к ряду. Он сам не ожидал подобного эффекта.

«Вот нам наша фен-база, распространившая метастазы по Европе, Америке, России, Азии, по всем направлениям компаса. Нам, людям из телевизионно-компьютерной эры, которые знают что такое стиль и романтика фэнтези, его магия со всеми спецэффектами, которые родились за десять или пятнадцать лет до миллениума, которые провели своё детство, сидя за мультиками и игровыми консолями, читали днями и ночами комиксы о супер-героях, литературу Толкина, Роулинг и Льюиса. В этом мире удалось сплести многое, и те, кто так и остался податлив, кто не прочь в своём зрелом возрасте закинуться в очередной раз какой-нибудь виртуальной шалостью без задних мыслей, с наслаждением становятся поклонниками девчачьих котяток, – Филипп обнаружил, что может, наконец, разогнуться, и выпрямил позвоночник. – И не феи или куклы, парням же не интересны куклы».

– Ловко, всё сошлось и во времени, и по месту, и в целях… – проговорил он в полголоса, – всё получилось хорошо, полюбовно, толерантно, – Филипп глубоко зевнул, зажмурившись, и снова задумался.

«И вот я здесь сижу, и роюсь в собственных впечатлениях. А в душе я всё-таки фанат, что бы ни делал, вопреки собственным убеждениям. Как это случилось?! Ловко… ловко. Это, как было с Достоевским. Он же не с рождения играл в рулетку. Однажды просто испытал на себе этот азарт, сам он решил поставить на кон первый фридрихсдор (если это был фридрихсдор) или его кто-то вынудил, да хоть кто-нибудь из друзей. Но потом он не смог остановиться, разорил себя, разорял свою семью. Переставал играть. А потом снова возвращался, раз за разом, раз за разом».

Орлин резко встал на задние ноги, сорвавшись с лавки, сила привычки заставила постоять так пару секунд, после чего невидимый груз неуклюже прижал к земле все четыре опоры. Захотелось размяться, голова давно устала от всего на свете. Филипп решил отвлечь себя и принялся изучать цветы. Он плохо знал ботанику, хоть здешняя флора и не отличалась особо от земной, определить на вид и запах удалось только фиалки и ландыши.

– Сколько же времени-то прошло? – нетерпеливо вырвалось у него и глаза скользнули по улице, у которой стояла лаборатория. – Тьфу ты.

Он снова увидел Доппио. Кот случайно целиком засунул своё лицо в чашку и пятился по бульвару задом наперёд, задрав голову вверх. Его хвост коснулся ограждённой клумбы, в которой с ножницами работал ещё какой-то персонаж из массовки, и Доппио свалился ему на спину. Раздалось испуганное визгливое мяуканье, поднялся столб пыли. Когда чашка, наконец, слетела с головы, кот рванул вверх по сточной трубе двухэтажного дома и скрылся за скатной крышей. Ни один нерв на лице Филиппа не дрогнул, мэйн-кун был равнодушен.

Время шло быстрее, чем казалось. Орлин не мог определить сам, но уже была половина четвёртого. Мейн-кун ещё немного прошёлся вокруг лавочки и сел обратно. Думать больше не хотелось, а глаза неожиданно начали устало закрываться. Филипп не заметил, как тихонько расслабился и задремал, повесив голову. Солнце ласково припекало, ветра не было, и никто не проходил мимо. Так прошло ещё чуть больше часа.

Полли Пуф, Джинджер Ролл, Физалия и Уайлдмурр подошли к лаборатории дружной компанией, о чём-то оживлённо беседуя. Филипп сидел не так близко, а потому ничего не мог услышать, тем более проснуться. Вдруг их заставил обернуться громкий возглас Санни, американская кёрл выскочила на дорогу из какого-то бокового переулка и через миг уже стояла рядом с остальными, а ещё немного погодя, запыхавшись, её догнала Эмбер, пытаясь стряхнуть что-то с хвоста. Возможно, услышав восклицания Бриз, с лёгким скрипом дверь в дом открыла Линзи.

Все в компании учтиво поздоровались друг с другом, после чего на миг настало немного неловкое молчание. Каждый чего-то ждал, у собравшихся так и не появилось общей цели, подсказывающей обычно, чем теперь нужно заняться. Возможно, каждый просто закончил все свои дневные дела и теперь нужно было придумать, чему посвятить себя до наступления темноты.

– А где Филли??! – выпалила Санни, так что даже Орлин смог её расслышать, но всё равно не проснулся.

Разговор у двери заметно оживился, а потом (наверно Линзи указала на лавку), компания из семерых подружек всё-таки обнаружила мэйн-куна.

– Филли! Уже здесь!

– Стоп! – рявкнула крылатая кошка, – откуда ты знаешь, как её зовут?! Почему она тебе сказала, а мне нет??! – если бы Филипп, наконец, открыл глаза, мог бы увидеть, как смешно перекосило её физиономию.

Череда перекрёстных вопросов, догадок, восклицаний, отрывков из встреч вертелись вихрем вокруг кошек. В итоге все единодушно согласились, что стоит, наконец, дойти до пришельца. Компания окружила лавку. Мейн-кун с оранжево-жёлтыми волосами, не смотря ни на что, спал, так что собравшиеся даже начали немного колебаться.

– Эм… – застенчивый голос с лёгкой хрипотцой коснулся уха Орлина, – извините… Филли?

– Я тоже… паразит… – еле ворочая языком, пробормотал тот почти беззвучно, не приходя в себя.

– Подъём! – бодро выкрикнули Джинджер, Санни и Линзи одновременно.

Филипп так дёрнул головой, что позвонки жалобно захрустели от затылка до лопаток. Он оглянулся по сторонам, мозг начинал в скором порядке соображать, что происходит вокруг, а когда сообразил, донёс до сведения хозяина, что он окружён. В следующий миг он всех узнал и вспомнил всю имеющуюся информацию, с которой был связан каждый персонаж. Особое внимание он обратил на манчкина, так как разглядел её первой. Когда-то они были даже похожи, после окончания школы Филипп тоже увлекался субкультурой эмо. Линзи же словно родилась из этого стиля, если не брать во внимание её агрессивную натуру. Светло-розовая шерсть, местами неухоженная, белый воротник и живот от ошейника до начала хвоста, чёрные носки коротеньких лапок, чёрные волосы, аккуратно уложенные в форме длинной чёлки, закрывающей один глаз, причём кончик этой чёлки, как и хвоста, был белым, кислотно-зелёные глаза как у Санни, словом – один сплошной стереотип, будто сделанный исключительно ради привлечения внимания соответствующей аудитории.