Екатерина Горбунова - Красная нить

– Соберись, Лис. Вообще, это хорошее качество – умение мобилизоваться. Оно ни мужское, ни женское. Знаешь, тут и моя вина есть, что ты так себя ведешь, – вдруг признался он, совершенно неожиданно, стыдливо отводя глаза. – Работаешь-работаешь, и понимаешь, что твой мальчик больше и не мальчик. Да, и вообще, дома – полное бабье царство.

Лис ничего не понял. Но, пожалуй, смена родительских интонаций повлияла на него больше, чем выговор до этого. Плакать точно перехотелось. И обида куда-то улетучилась. Правда, чего это он. Ну, не на вечно же застрянет на этом море. А здесь он с родителями, солнце, вкусности, теплые волны. Да, и ракушку Лис до сих пор не нашел!

Вернувшись домой, Лис понял, что как-то совершенно упустил тот факт, что Докии в городе тоже нет, и не будет еще довольно долго – до конца лета. А ведь казалось, что стоит только вернуться – и все будет, как раньше.

Набирая номер телефона девочки, он постоянно слушал: «Абонент временно недоступен». Ну, что же это такое-то! Двадцать первый век, а где-то недоступен очень важный абонент!

Для подруги Лис привез целый рюкзачок ракушек! Всех форм и размеров. Одна – больше папиного кулака. Теперь они лежали в углу, шебуршась временами, как живые, словно в них остались какие-то фантомные моллюски.

– Выброси уже! – пыталась командирничать бабушка. – Чего, как маленький. Привез бы одну-две, а ты весь пляж собрал.

Мама предложила делать из ракушек поделки, какие продавали на юге местные: зайчиков, кошечек, черепах. Чего зря добру пропадать.

Лис не очень хотел, но клеил. Зайчики, кошечки и черепахи выходили ничуть не хуже, чем продаваемые. Он ставил их на полочку, сурово глядя на бабушку и как бы говоря, что не зря собирал.

Время тянулось, будто резиновое. Лис читал, катался на велике, даже пробовал участвовать в дворовом футболе с мальчишками, но это доставляло одни неудобства – приходилось искать, кто подержит очки, но без них – мир терял четкие очертания, внимание рассеивалось.

– Стрельников, едрен-батон! – ругался Тимур Ивлеев. – Чего мажешь! Влад, отдай его очки и вставай сам!

Азов тяжело пыхтел. Играть ему не слишком хотелось, вес мешал маневренности. И Ивлеев, через несколько минут опять произведет рокировку в команде, но крайним теперь останется Влад.

Лис уходил с поля, забирал очки и садился на скамью. Наблюдать за игрой было не так весело, как играть, ярым болельщиком он не являлся, поэтому время опять замедлялось. Но потом можно будет рассказать родителям и показать бабушке, что у него в голове не только Докия, но и вполне мальчиковые занятия.

Докия вернулась в конце августа, к началу нового учебного года. Она немного подросла. Не так, как другие одноклассницы, чтобы сравняться с ними ростом еще ого-го сколько надо, но все-таки. И формы у нее округлилась. Бугорки груди выпирали через одежду и невольно притягивали взгляд. Еще Докия проколола уши, и теперь на ее мочках зазывно сверкали два зеленых камушка, как раз под цвет глаз.

Ельникова, увидев это на линейке, как обычно, насупилась, отвернулась, словно посчитав перемены в однокласснице личной обидой.

– Подумаешь, – процедила глухо и встряхнула подстриженными волосами.

Санкина Варя же принялась расспрашивать, больно было или нет и похвасталась модным рюкзачком.

Лис не вмешивался в девчачьи разговоры. Вообще, почему-то общаться с Докией теперь стало сложнее. Даже когда он вручал ей ракушку, ту самую, самую большую, которую он для большей красоты и крепости даже покрыл маминым бесцветным лаком для ногтей, не нашёлся, чего сказать.

Девочка же прислонила ракушку к уху и долго-долго слушала:

– Шумит, Лис! Правда, шумит! Закроешь глаза, и можно представить, что волны накатывают! – зашептала едва слышно, сама, как море.

– Я еще фигурки сделал. Из ракушек, – выдавил он. – Могу подарить.

– Правда? – удивилась и обрадовалась Докия.

Хотя, чему удивляться? Он ведь и так собирал ракушки для нее, значит, и фигурки все – ее. Пусть хоть все забирает, не жалко!

Но созрела пойти в гости к другу Докия только в ноябре. Чинно прошлась по его комнате и присела на краешек дивана, будто какая-нибудь благовоспитанная барышня из девятнадцатого века. Лис стал предлагать чай, книги, фотографии, послушать музыку, снова чай.

– Ты уже повторяешься, Лис, – улыбнулась девочка. – Я дома попью. Покажи фигурки из ракушек, или раздарить все успел?

Раздарил? Он опешил. Как он мог? И кому? Но без возражений, на каком-то автомате подошел к полке, стал снимать фигурки и расставлять на столе, словно продавец перед покупателем.

– Выбирай, – предложил глухо.

Докия встала, с легкой улыбкой принялась разглядывать зверят. Некоторых брала в руки, вертела.

– Хорошенькие, – вынесла вердикт. – Как с выставки!

А он уже почти решил, что фигурки – полная ерунда, детский сад, ясельная группа. Что девочка просто из вежливости промолчит, выберет одну, чтобы тут же выбросить в мусорку за углом.

Стало стыдно, что он такое мог подумать про Докию. Про ту, которую знал уже столько времени!

– Ой, а что это? – девочка удивленно вертела в руках ракушечного песика, шею которого обвивала красная косица. – Неужели ты сохранил? Сохранил, да? Ох, мне влетело дома от бабы Капы, что я вещь испортила!

Лис покраснел. Как же он? Механически поставил, не подумал. Надо было, наоборот, задвинуть подальше, чтобы Докия не заметила. Вдруг сейчас попросит именно эту фигурку? И что тогда делать? Отказывать?

Но девочка не попросила. И даже не взглянула на смутившегося Лиса. Выбрала лягушонка и мышку.

– Можно двух возьму?

– Конечно, – разрешил мальчик.

Хотел добавить, чтобы вообще все фигурки взяла, если нравятся. Не смог. Сам не понял, почему.

Лис замечал, что с каждым днем все сложнее разговаривать с Докией, но понятия не имел, что с этим делать. Иногда забывался – и болтал обо всем на свете, но эти моменты случались все реже и реже. И чаще слышалось от девочки:

– Лис, ты не жди меня, мы еще тут с девочками… – и разные причины: уборка класса, помощь в проверке работ, подготовка к празднику.

Не верилось, как просто было раньше! Что изменилось? Почему? Хотелось взять Докию за руку, развернуть к себе и… Дальше Лис не знал, что бы сделал. Смотрел фильмы про первую школьную влюбленность, но герои казались либо взрослее и мудрее не по годам, либо вели себя как-то слишком уж кинематографично, не взаправду.

Лис наблюдал за Докией тайком. Иногда встречался с ней взглядом, ловил улыбку и отворачивался, с каким-то темным удовлетворением замечая, как тает эта улыбка. Обращался по урокам, но это случалось слишком редко – в конце концов, память Лис натренировал так, что помнил, пожалуй, слишком многое, мог дословно повторить слова учителя, а больше тем для разговора с девочкой не находилось.