Нада Калина - Иллюзория

Мана раздумывала ещё несколько секунд, потом в один миг сорвала с окна сиреневую занавеску, благо она висела на круглом карнизе без прищепок, обмотала занавеску вокруг себя, конец ткани накинула на голову, прикрыла лицо до глаз, нашла на комоде декоративную булавку и приколола кончик занавески, чтобы получилось подобие паранджи. Тут же она присела на табуретку рядом со столом, на котором красовалась пуансеттия, и пультом включила камеру.

– О-о-о! – протянул красавец с экрана, осматривая жилище Маны. – Тут и мои фотки, тян! Эпичная декорация!

Арди увидел на стене фотоколлаж со своими портретами, который Мана сделала недавно. В комнате действительно было красиво, на столе вокруг пуансеттии лежали мандарины, орехи и конфеты. Свет Мана не включала. Мигали огоньки гирлянды, включённые праздничной программой, и яркими звездами горели её глаза. В этом рождественском сумраке Мана была похожа на Деву Марию в древнеиудейском одеянии, только без младенца. Арди плохо знал историю происхождения праздника, у него были свои ассоциации.

– Ты оригинальная тянка! – воскликнул Арди. – Ты сделала себе карнавальный костюм восточной женщины?

– Одалиски, – подсказала Мана.

– Раздевание предполагается?

– Нет! – вспыхнула девушка.

– Ну, вот, огорчила! – упрекнул любитель стриптиза. – Зачем тогда было заворачиваться до самых глаз. Зря, значит, интриговала?

Мана почти не смотрела в камеру, а Арди ничего больше не говорил.

«Не очень-то он и хотел меня увидеть», – подумала она.

А он в это время был занят. Решил не отставать от нарядницы Маны и в момент придумал себе карнавальный костюм. Он завязал на голове ярко-красный шарф в виде банданы, закрыл один глаз круглым жетоном, сожмурил его, чтобы удержать металлический кругляшок, а в зубы взял нож из столового прибора. Сказать он ничего не мог, а только вопросительно смотрел, издавая непонятные звуки, означавшие, должно быть: «Ну, как я тебе?»

– Пират одноглазый! – Мана захлопала в ладоши. – Тебе приз за оригинальность!

– Стриптиз! – закричал парень по ту сторону экрана, вынув нож изо рта. – Приз – стриптиз!

Мана смутилась, с призом она явно дала маху.

– Поцелуй! – предложил Арди и осёкся. – Эх, похоже, я остался без приза.

«Мой сероглазый король!» – думала Мана поздно вечером. Счастье виртуального общения с любимым певцом было почти безоблачным. То, что она прекрасно знала, с кем беседует, и видела его, а он не знал, не помнил и не видел своей собеседницы, нисколько не тревожило девушку. И хотя они сблизились в виртуальном пространстве, никакой перспективы в развитии отношений с известным музыкантом девушка не видела. И не только потому, что из-за проклятой болезни не могла показать себя. Они никогда не встретятся в реальности – это Мана чётко осознавала, но решительно не думала об этом. Пусть счастье будет здесь и сейчас!

Пришёл четверг. Мана только утром осознала, что это был последний четверг месяца. Сегодня медицинский контроль. Она оглядела комнату – в первый раз за много месяцев она подумала о том, что доктор увидит не только её, но и её жилище.

Чтобы придать квартире особо праздничный вид, она взяла с подоконника пуансеттию с крупными красными цветками – та была ещё во всей красе – и поставила её на стол на серебристую подставку. На стене над цифровой рамкой, где через положенное время сменялись фотографии Арди Ферта, Мана включила рождественскую гирлянду из комп-программы. По комнате забегали и заиграли разноцветные лучики.

Сегодня она была лояльно настроена к визиту доктора, она была полна радости и счастья как никогда. Да! Счастлив, кто любим. Но, боги, как счастлив тот, кто любит сам!

Доктор явился во второй половине дня, когда по-зимнему уже начало смеркаться. Зачехлённый с ног до головы в свой скафандр, он ввалился в прихожую, вытаскивая на ходу ненавистный шутц-аппарат. Слегка замешкавшись, он вскинул взгляд на больную, стоящую у двери в гостиную, сверкающую рождественскими огнями. Мана приготовилась к всегдашнему действу, зажмурив глаза. Ничего не случилось. Она открыла глаза и увидела ошарашенного доктора, застывшего в позе памятника на пороге её комнаты.

– Квартира сто девяносто три? – запинаясь, спросил человек в скафандре, с удивлением рассматривая больную девушку в яркой праздничной обстановке.

– Да! – весело ответила Мана.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше всех!

– Это правда?

Доктор явно волновался.

– Чистая правда!

– А вы себя в зеркале видели?

– У меня нет зеркал, – спокойно ответила девушка. – Я их давно разбила.

Мана не волновалась, за время болезни она привыкла, что её тело подвергается постоянному изменению. Боли она называла неудобством, а к телесному неудобству постепенно привыкла. Удивительно, что это так взволновало доктора, уж он-то не раз видел больных гипермутацией.

– Очень странно, – доктор развёл руками.

Почему-то доктор сегодня забыл обработать больную дезинфицирующим раствором из шутц-аппарата, задаёт совсем другие вопросы и сомневается в ответах Маны. Правда, тест всё-таки сделал.

– Очень странно, – повторил доктор.

Мана только пожала плечами в ответ.

А доктор продолжал опрос, не двигаясь с места.

– Опишите подробнее ваши ощущения. Что-то изменилось? Вы чувствуете запахи?

Мана внезапно встрепенулась. Она уже давно наслаждается запахом кофе! Как ей это сразу в голову не пришло. В последние дни у неё было так комфортно на душе, так несказанно легко и весело, что она не заметила изменений в телесных ощущениях.

– Я сама не изменилась. Изменился мир вокруг меня – он стал волшебным. Посмотрите в окно – небо голубое и зелёное! Всё вокруг от этого света изумрудное и цвета голубого опала с золотыми искорками. Льдинки на ветвях сверкают, как лунные камни, так что глазам больно. А через два часа небо станет сапфировым! Весь мир – малахитовая шкатулка, полная самоцветов. Жизнь – самое ценное, что есть в этой шкатулке. А ещё я чувствую запах кофе!

– Давно? – спросил обескураженный доктор и неожиданно прислонился к стенке в прихожей.

– Уже два месяца! – бойко отрапортовала Мана. – И ещё запах сирени и лесных фиалок!

Доктор задумался, потом произнёс с расстановкой:

– Вы бы ещё про запах подснежников сказали… в середине января! Прям сказка какая-то!

– Подснежники не пахнут. Это ещё не всё. Я слышу музыку!

– Где? – насторожился доктор.

– Везде! Снежинки поют – звук у каждой тонкий-тонкий, как будто вот-вот оборвётся, а вместе – хор! А вы не слышите?

– Может, у вас и птицы поют?

– Птицы? Ну, вы сказали! Птицы поют, само собой. Я вот стул двигаю, а он тоже поёт!