Сергей Авдеев - Икигай. Записки «вчерашнего» журналиста

Много позже в прессе появились скандальные публикации о «закопанных миллиардах» и о том, как прославленный бригадир монтажников пути Александр Бондарь от обиды и злости зарыл в откос БАМа свою звезду Героя Социалистического Труда. Как многие бывшие строители грандиозной стройки спились от тоски по утраченным надеждам и напрасно пролитом поте.

БАМ оказался никому не нужен, потому что несметные сокровища Сибири, которые предполагалось возить по нему, было просто некому добывать из недр. Выдохлась страна. В то время мы вместо рудников и обогатительных фабрик строили ракетные шахты, изо всех сил пытаясь не отстать в гонке вооружений. Пентагон давил, угрожая космическими войнами – и это был вызов для всей страны.

Огромная держава СССР напрягалась, экономя на своём народе. Миллиарды были вбуханы в гонку вооружений. А потом, гораздо позже выяснилось, что это было напрасно. Вся эта страшная космическая угроза и СОИ (стратегическая оборонная инициатива) оказались лишь фейком, созданным ЦРУ в исполнении Голливуда. Но нам об этом долго не говорили.

Я тогда был просто студент-старшекурсник. Ну, да, будущий журналист. Так ведь – будущий. Проводник идеологии партии? Четвёртая власть? А что мы знали!? Все ошибки – от недостатка информации…

Неуютно как-то в те времена было нашему брату, душно. Кругом – картонные образы и легенды, надутый пафос, а ты должен в патриотическом порыве всё это воспевать?! Нечестно это. Нехорошо. Против гражданской совести.

Я тогда решил для себя, что не стану никогда петь под эту пропагандистскую дуду. Про конкретных людей, про достойные поступки – да, буду писать. Об экономических проблемах и сложных жизненных ситуациях – да. Обо всём интересном и полезном. Но – не о политике партии, прости господи…

Слетал на преддипломную практику в Душанбе, откуда сразу же привёз приглашение на работу по окончании университета. Написал диплом о «Рабочей эстафете» (было тогда такое Всесоюзное соцсоревнование – одно, пожалуй, из всех реально работающих). И убыл под восторженные вопли однокурсников, купавшихся в фонтане ресторана «Космос» по поводу окончания Универа, – в Таджикистан.

И я сейчас, спустя годы, ни о чём не жалею. Всё складывалось благополучно. Впереди была большая, светлая (мы все в это верили) и полная свершений жизнь.

Душанбе 1982—86 гг. Республиканская газета «Коммунист Таджикистана»

В Душанбе я начал очень бодро работать специальным корреспондентом центральной республиканской газеты «Коммунист Таджикистана» в отделе капитального строительства. Курировал главные стройки республики: Нурекская, Байпазинская, Рогунская ГЭС, Дангаринский ирригационный тоннель, Таджикский алюминиевый завод, Яванский электрохимкомбинат.

Но уже через полгода, весной меня вызвали в военкомат и сказали: Родине нужны десантники.

В Афгане тогда вовсю полыхало.

– А я здесь причём?! Я – командир мотострелкового взвода, да и то ненастоящий. Срочную не служил, только военная кафедра.

– Вот, – сказали мне. – Главное слово тут – командир. Будешь командовать диверсионно-разведывательной группой. ДРГ. А бойцов мы тебе подберём – ветеранов ВДВ из запаса. Они тебя всему и научат…

Как я прошёл медкомиссию со всеми этими центрифугами и спецтестами – отдельная тема. Многие из офицеров не прошли. Поэтому из полусотни призванных военкоматом из запаса нас, командиров, в строй встало человек 20. И это были, в основном, холостяки. Так надо было.

Перед отправкой нам всем велели написать письма домой и сообщить, что месяца два от нас весточек не будет, а потом для обратной связи сообщат номер нашей полевой почты.

Двое суток мы ехали в составе обычного пассажирского поезда. Все – в гражданской одежде. Прибыли в Казахстан ночью. Капчагай. Река Или. Ещё полчаса от станции нас везли куда-то тентованными «Уралами». Остановились. Полупустыня голая. Только свёрнутые палатки лежат на песке, и десяток здоровенных прапорщиков в голубых тельняшках раздают нам топоры и колышки: ставьте себе жильё.

Вот тут я окончательно понял: всё серьёзно.

Говорят, все мужчины служат в армии один-два года, а потом всю жизнь вспоминают и рассказывают разные армейские истории, байки.

После окончания университетской военной кафедры и летних курсантских лагерей в Елани служить на два года с нашего курса призвали только троих: Женьку Тарасова – во Внутренние войска, Женьку Анисимова и Володю Мальцева – в Самаро-Ульяновскую Железную дивизию по нашей традиционной воинской специальности, указанной в военном билете, – командирами мотострелковых взводов. ВУС 0001.

Вот они на самом деле рассказывают реальные армейские истории. А мне-то и рассказать особо нечего, я и полгода не прослужил. Но ВУС в моём военном билете поменян, и, если расшифровать его, то получится, что моя воинская должность в ВДВ состоит из одиннадцати слов: командир диверсионно-разведывательной группы отдельного батальона десантно-штурмовой бригады специального назначения. Гвардии старший лейтенант.

Ладно, раз положено, расскажу…

Через пару дней к нам привезли личный состав. Это были те же запасники, только многие – с боевым прошлым. Кое-кто – ветераны спецназа, прошедшие Анголу, Сомали и ещё что-то. Саперы-подрывники, связисты, разведчики. И все – как шкафы дубовые – мощные, высокие, хитрые. И все старше меня.

Их построили в две шеренги, и нам, офицерам, начали представлять наши группы. В моей группе оказались два прапорщика, два старших сержанта, четыре сержанта и четыре ефрейтора. Всего 12 человек, как и положено в ДРГ. Для них это были обычные военные сборы. Для меня, 13-го, – то ещё испытание. Вызов.

Я начал перекличку, и понял, что мне каждый раз надо поднимать выше голову, чтобы рассмотреть лицо бойца. Они были – стена. А я среди них – самый маленький.

Заметив моё смущение, мой заместитель – один из прибывших прапорщиков – вышел из строя, встал рядом и, погладив меня по-отечески сверху ладонью по голове, спокойно так произнёс:

– Ничего, командир. Всё будет хорошо…

Первую неделю мы занимались только тем, что укладывали парашюты. На огромных брезентовых пологах тщательно выравнивали каждую стропу своих Д 5-х. Больше часа уходило на это. Площадь парашюта – 48 квадратных метров – как тогдашняя квартира-трёшка. 28 строп. И каждую надо идеально вывести строго параллельно соседней.

Инструктор ходил и контролировал каждый этап – до самого завершения укладки. Если одобрял – на специальной бирке каждый из нас писал свою фамилию. Таким образом подтверждалось, что купол себе ты укладывал сам, и ответственность за раскрытие этого парашюта лежит на тебе самом.