Эльвира Абдулова - Родные узы

Ася отчаянно пыталась собрать отцовский портрет по фрагментам. Безусловно, тетя и старший брат, еще помнивший ее отца, рассказали ей за эти пять лет больше, чем мама за всю жизнь. Мужья сестер, оказывается, дружили. Лучшими друзьями, конечно, не были, они занимали разные ступени в обществе, но встречались охотно, распивали чай, играли в нарды в дедушкином саду, пили пиво из огромных трехлитровых банок. За эти рассказы Ася была тете очень благодарна.

Когда племянница преодолела пятьсот километров и увиделась с тетей, Ася обнаружила, что старились сестры тоже по-разному. Из женщины в самом соку, ступавшей величаво, Ната превратилась в миниатюрную суетливую старушку. Ушла темнота волос, от бывшей брюнетки не осталось ни следа, короткие седые волосы, укороченные брючки и тонкая маечка школьницы – все так отличалось от воспоминаний, что носила в себе долгие года Асенька. В любом случае, Ната старилась в направлении благородного мрамора с прожилками, и в ее морщинах была своя прелесть, чувствовалось тепло, энергия, жизнь. Мама носила пышную прическу, не позволяла пробиться на свободу ни одному седому волоску, не забывала посещать салоны красоты, одевалась в свои семьдесят с хвостиком по-молодежному дерзко: туфли на каблуках, модная одежда, макияж. Она все еще получала комплименты от мужчин и неодобрительные взгляды от соседок, охраняющих бдительным взглядом подъезд от посторонних посетителей. Им она казалась легкомысленной: за внуками не присматривала, варенье не варила, в огороде не то, что не копалась, она его просто не имела, ну а каблуки и модная одежда вообще разделяли их настолько, что мама старушек, которые были ее ровесницами, открыто презирала, а они отвечали на ее сдержанные приветствия холодным, ничего не значащим кивком. Мама сопротивлялась ходу времени и всячески поддерживала себя с помощью хорошего питания, правильного режима дня и регулярного посещения парикмахерской. Раз в полгода мама ложилась в больницу: лечила гипертонию и сдавала все необходимые анализы. Шла, как на вторую работу, по-хозяйски несла приготовленную сумку и просила любимую палату. Ей хотелось жить хорошо, вкусно есть, эффектно одеваться и ступать с достоинством – так она и делала.

Во времена тотального дефицита обе сестры проявляли большую изобретательность в приготовлении обеда, так как исходных продуктов у всех было мало. Но тете, разумеется, везло гораздо больше: муж ее всегда снабжался по высшей категории, а мама с Асей рассчитывали на знакомства в продуктовых магазинах. Тетя сегодняшняя никаких излишеств не имела, жила очень скромно, но по-прежнему окружала себя книгами. Она помогала бедовому внуку и горячо любимым правнукам из своей скромной пенсии. Самое главное – аккуратно оплачивала все коммунальные услуги, себе оставляла немного, на самое необходимое, а приехавшую в гости племянницу угощала на завтрак свежесваренным кофе и кусочком хорошего сыра. Мама могла себе позволить многое, потому что жила исключительно для себя и рассчитывала на ежемесячную Асину помощь. Мама, узнав о нынешней жизни Наты, очень обрадовалась: в этом ей виделся перст судьбы, восстановленная справедливость, исполнение фундаментального и таинственного закона жизни, по которому каждому все же должно достаться то, что он воистину заслуживает.

Асе разговоры с тетей были в радость. В ее лице она наконец получила старшую подругу, полностью разделяющую ее интересы. Ната любила Чехова и Тургенева, читала английские романы, и Ася с удивлением обнаружила, что за прошедшие годы ей удалось догнать тетю и даже в некотором смысле уйти вперед. После шестидесяти с тетушкой что-то произошло – скорее всего, сложности с внуком, который успел вырасти и обзавестись семьей, забыв при этом повзрослеть, и она перестала читать так много, как прежде. Ей стало казаться, что за свою долгую читательскую жизнь, главное она уже прочла, а новая, с позволения сказать, литература ее совершенно не интересовала. Ни темы, ни предмет разговора, ни герои увлекательными ей не представлялись, отталкивал даже язык, ведь у тети были хорошие учителя, долгая книжная жизнь, воспитавшая в ней и хороший вкус и прекрасное чувство стиля. Ознакомившись с несколькими романами модных писателей, она огорчилась и с радостью вернулась к своему проверенному временем книжному шкафу.

Они могли долго обсуждать популярные в советские времена телеспектакли, творчество Фаины Раневской, Ростислава Плятта, балеты с участием Улановой, Плисецкой, пьесу «А дальше – тишина», которую очень любила Ната, а однажды, когда обе так и не смогли вспомнить, в каком театре служила Алиса Фрейндлих в юные годы, Ната понеслась к любимым книжным полкам, отыскала нужный справочник, и прежде, чем Ася успела обратиться к всесильному интернету, с гордостью выпалила: «Ну вот, я так и знала, до БДТ она играла в Ленсовете!».

С детства Ася помнила, с каким трепетом Ната относилась к пластинкам, как протирала их специальной красной «бархоткой», следила, чтобы не появлялись царапины, аккуратно усаживала иглу на крутящуюся поверхность и блаженно усаживалась в кресло, слушала Хампердинка. Казалось, мир и все домашние хлопоты могут подождать, пока поет этот дивный голос. У Асеньки и у ее старших братьев в то время были совершенно другие интересы – Дин Рид, Бони М, Абба, Давид Тухманов со своим вечным студентом. Чарующие звуки с пластинок, которые так любила Ната, уносили в совершенно другую реальность. Им еще хотелось бешеных танцев и энергичных движений рук и ног – тетю влекла тишина, покой и гармония. Сегодняшняя Ната в музыке и кино себе не изменяла: ей удавалось отыскать свой оазис даже в современном телевидении. Она блуждала между определенными каналами и, отвергая шоу, в которых говорилось о возрасте и публичном стирании грязного белья, всегда находила то, что искала.

Ася делилась с ней той информацией, которая тете в силу возраста была недоступна: рассказывала о своих путешествиях, новых открытиях в мире литературы и искусства, об интересных театральных постановках, выставках и концертах, которые проходят в разных уголках мира – неужели можно смотреть их дома? И в музеи ходить тоже? Подобные темы Асину маму никогда не трогали, и племянница ждала этих разговоров не меньше, чем одинокая тетя. В одном, впрочем, сестры старились синхронно. Ната тоже презирала сидящих во дворе старушек, игнорировала их посиделки и с гордостью, в удобном прогулочном костюме, быстрым шагом необремененной лишними килограммами женщины, неслась по магазинам, к сыну, внуку и правнукам. Там она была способна даже на глупости, которые никак не могла бы допустить в своем воображении Ася: ее тетя, давно разменявшая восьмой десяток, играла с правнуками дошкольного возраста в футбол. Ей, правда, доставалась чаще всего роль вратаря, но она никогда не жаловалась. Вся ее семейная жизнь прошла в окружении мужчин: муж, два сына, внук и теперь еще два правнука – про футбол она знала многое, пришлось одолеть и эту науку. Может быть, и поэтому тоже единственная племянница, принесшая с собой много теплых воспоминаний и свою интересную жизнь, полную женских и девичьих секретов, приятных мелочей и увлечений, так располагала ее к себе.