Карина Василь - Различные миры моей души. Том 3. Сборник повестей

Так, что-то меня в грусть потянуло… А всё от безделья! А что, вся моя роль – это лежать разукрашенной в жуткий полутруп с трубками и не шевелиться и не улыбаться. Шевелиться мне особо и не хотелось, а вот чтобы не улыбаться – мне надо было собрать всю свою волю. Юлька завывала надо мной так, что стёкла дрожали. Петюня, который по роли должен был тайком просочиться ко мне, чтобы попеременно то каяться, то проклинать, играл так, что меня смех разбирал. Хорошо, что я его только слышала, а не видела. Иначе Серёга накинулся бы на меня. И помимо сотрясения я ещё бы какой-нибудь инсульт заработала. Словом, моё лечение проходило весело. Ночные сцены снимались при закрытых наглухо окнах. Кто и чем их прикрывал – я не в курсе. Но ночами снимать главврач запретил наотрез. Итак, больница стала похожа на одесский рынок, режим дня шёл псу под хвост, потому что каждая идиотка хотела потрогать своего кумира, сфоткаться на телефон, получить автограф или влезть в кадр, чтобы увековечить себя в сериале для потомков. Только Геля смотрела на это с какой-то ехидной иронией, не лезла под руки актёрам и не путалась под ногами остальной съёмочной группы. Её вообще как будто не замечали. Серёга, раздувшись от самодовольства, ходил как петух в курятнике, между нами, потирая руки и покрикивая с глупым и надменным видом. Ещё бы! Второразрядный режиссёр дешёвых сериалов, а сколько внимания – столичной «звезде» на зависть! Однако его суета и позёрство вызывали только ненужные хлопоты и хаос. Поэтому его вопли в этот раз не возымели действия. Верка всячески хотела мне навредить. Только в её дурью голову не приходило, что трубки с капельницами и пищащие аппараты – бутафория. И сколько бы раз она «случайно» не пережимала трубки, не задевала катетер или крутила ручки – мне от этого ни жарко, ни холодно. Одно меня грызло: мне почему-то казалось, что эта курица чем-то больна. И вся её вздорность не только от ревности, но и от болезни. И однажды, когда вздрюченный, но удовлетворённый Сергей объявил перерыв, я нарочито отлепила пластырь от руки: в капельнице не было иголки, которая была бы воткнута в вену.

– Вер, – сказала я ей, выдирая из её пальцев трубку от капельницы. – Ну что ты злобствуешь? Сходила бы лучше к врачу и не мучилась – больная или здоровая. А то, упустишь время, и никакая роль с Петюней тебе будет даром не нужна. Да и он сам тоже.

Лицо Веры пошло пятнами. Она вцепилась в трубку, свернув её узлом.

– Откуда ты знаешь? – прошипела она. Её лицо исказилось, и я на нём явно увидела то, что должно с ней случиться – рак: облысевшая голова, запавшие глаза, худое лицо, узкие белые губы, синюшные складки у губ и злобно блестевшие глазки. Я моргнула – видение пропало.

– Ниоткуда не знаю, – буркнула я, неприязненно глядя на неё. – Хочешь сдохнуть от рака – дело твоё. А ни я, ни Юлька в этом не виноваты.

Вера задохнулась, выпустив трубку. Та шлёпнулась на постель.

– Ты, Ванга доморощенная! Нет у меня никакого рака! Не надейся!

И она выскочила из палаты, оттолкнув по дороге мою кровать. Если она так рассчитывала мне навредить или причинить боль – глупо: я просто прокатилась немного вместе с кроватью и поморщилась – дешёвенькая месть. Ну а что я могла сделать? Насильно потащить человека к врачу? Да и не поверит она мне.

– Что ты такое Верке сказала, что она от сюда вылетела, как в жопу ужаленная? – подскочила ко мне Юлька. Любопытство так и пёрло из неё. – Прикинь, она даже Петюне своему чуть по морде не дала!

– Да ничего я ей не говорила, – снова поморщилась я. – Эта дура подхватила рак, а верить не хочет. И к врачам идти – тоже. Если не перестанет изображать упрямую ослицу – помрёт месяцев через пятнадцать.

– Снова вангуешь? – Глаза Юльки заблестели. – А про меня ничего не говоришь. – Она обиженно поджала губы, присаживаясь на край моей кровати.

– Ничего я не вангую. – Я снова поморщилась. – Разве сама не видишь? Ты приглядись к её серому лицу.

– Это Инка ей такой грим кладёт, – с сомнением сказала Юлька. Она уселась поудобнее. Кровать под ней заскрипела. – Да и ты, когда гоняешь по стране, выглядишь, как приведение. – Я вздрогнула и покосилась в угол, где мне являлся хипстер Гарик.

– Да при чём тут Инна? – раздражённо спросила я. Неужели, кроме меня, этого никто не видит и не чувствует? – А запах?

– А что с ним?

Я замолчала. А и в самом деле, как описать запах больного раком человека? Да ещё, если никто, кроме меня, его не ощущает? Я махнула рукой.

– Не бери в голову.

Юлька ещё некоторое время подозрительно смотрела на меня. Потом принялась щебетать так, что у меня начала болеть голова.

– А ведь с тормозами ты права оказалась. – Она счастливо улыбалась в свои тридцать два зуба. – Я Ёжику так заморочила голову твоими предсказаниями, что он отправил машину на какой-то там профилактический осмотр. Или как это там называется… Так вот, там действительно всё износилось. И даже со взяткой он бы техосмотр не прошёл – просто бы наебнулся где-нибудь по дороге. Так что, спасибо тебе. Ты нам жизнь спасла.

Я снова махнула рукой. Ворвавшийся Серёга хлопнул в ладоши, собирая команду. Я с облегчением вздохнула: пытка в виде съёмок на сегодня закончилась.

– Серёж, – вдруг сказала я. – Не бери у того амбала денег – дороже выйдет.

Сергей посмотрел на меня.

– Какого амбала? Какие деньги? Ты о чём?

– Не знаю я, какие деньги, – сварливо сказала я. Что на меня снова нашло? – Только тот полубритый амбал тебе предлагал охуенную сумму. Сериал, что ли, закончить. Не бери.

– Да какой, нахуй, амбал? – взорвался Сергей. – Откуда знаешь?

– Ванга во сне сказала, – огрызнулась я.

– Чё ж она тебе про топор не сказала? – влез Петюня хриплым голосом.

– Занята была – к тебе не могла достучаться, – съязвила я. Петюня скривился. – Ещё сказала: не прекратишь пить – тебя электричка переедет. – Ну вот! Меня снова накрыло!

Петюня вытаращил глаза.

– Какая, в жопу, электричка? Совсем сбрендила? Сроду на них не ездил!

– А я не сказала, что ты на ней будешь ездить, – неприязненно ответила я: не люблю кобелей. Тем более, если они бросают моих подруг. – Я сказала, что она тебя переедет. Если не прекратишь пить, – веско добавила я.

Петюня снова вытаращил на меня осоловевшие глаза и издал какой-то звук, нечто среднее между кряканием, кудахтанием и блеянием. Он перевёл взгляд на улыбающуюся Юльку. Та сияла, как новый рубль.

– Чё уставился? – весело спросила она. – Серёгины софиты помнишь? А ведь она предупреждала. Что они ему на башку упадут. А в Ёжиковой машине тормоза сказала проверить. Права оказалась. А Верке…

– Юль, – остановила я. – Уймись. Никакая я не пророчица. Это ж итак всё всем видно. Просто вы внимания не обращаете…