Карина Василь - Различные миры моей души. Том 3. Сборник повестей

Он повернулся ко мне.

– Взаимно, – неприязненно сказал он.

– Надеюсь, ваша роль не подразумевает постоянного молчания в кадре, – снова съязвила я.

– Моя роль – эпизодическая, – равнодушно сказал он. – Сериал не детективный. – Чуть пренебрежительное выражение мелькнуло на его лице. – Потому буду, по большей части, молчать.

«Какая длинная фраза, – подумала я. – Дерево заговорило». Гарик улыбнулся.

– Вам не привыкать, как я вижу, – снова съязвила я.

– Вы правы, – спокойно сказал он.

Ах ты, чтоб тебя! Непробиваемый мужик. Не дерево – камень на моей дороге!

– Не люблю бессмысленной болтовни, – добавил он, с насмешкой глядя на меня.

– Я вижу, – неприязненно отозвалась я, и снова углубилась в книжку.

– Да поговори ты с ним, как с человеком! – взорвался Гарик. – Чего ты его задираешь?

Я нетерпеливо взмахнула рукой, не прерывая чтения. Молодой человек с минуту смотрел на меня и взялся за ручку двери.

– А как вас называть? – спросила я, не поднимая от книжки глаз. – Володя? Вова? Вован? Вовик?

– Для вас я Владимир, – ответил он. Я ощутила в его голосе неприязнь и нетерпение. – А вас…

Я не дала ему времени склонять своё имя и быстро сказала:

– Для вас Наталья.

– Вот и хорошо, – сказал он, и вышел.

Гарик ещё повертелся на своём подоконнике, как будто он жёг ему зад, и не выдержал:

– Ну и гадина же ты!

– Это почему? – спросила я. – Все претензии к Серёге: он его приволок. Я тут вообще на лечении.

– Поговорить-то с ним могла?

– О чём? Он ко мне пришёл, а не я к нему. Начал бы разговор – я бы его поддержала. А он посчитал, что я ему чем-то обязана! С какой стати?

– О чём он должен был начать говорить? Он тебя не знает!

– Я его тоже, – парировала я. – К тому же, повторяю, не я к нему пришла.

– И всё-таки, ты должна…

– Иди в жопу, – отмахнулась я. – Никому я ничего не должна. Я болею вообще.

Гарик надулся и отвернулся к окну.

– Что ты вообще здесь делаешь? Развлекаешься? Отдыхала без тебя и хотела бы дальше тебя не видеть. Вали от сюда.

– Стерва, – буркнул Гарик, и соскочил с подоконника. – Ну и заданьице мне досталось!

– Ты постоянно повторяешься. – Я поморщилась. – С тобой тоже нелегко: дёрганный неврастеник. Валерьянку пей.

Гарик снова надулся.

– Надутая курица, – буркнул он, и стал медленно таять.

– Папашке привет, – успела сказать я прежде, чем он исчез совсем. Его яростная гримаса была мне ответом. Я улыбнулась.

Поправив одеяло, я уселась удобнее. Тишина, покой – самое время поспать, пока ещё чего не стряслось. Ну и отдых у меня в больнице!

Я взбила подушку и погрузилась в блаженный сон.

В этот день меня больше никто не доставал, и я могла спокойно предаваться безделью, прерываемому только приходом медсестёр с таблетками и уколами. Я наслаждалась покоем: даже Серёга со своим вечным энтузиазмом не прибегал с новыми идеями. Жаль было, что «герцог» не приходил. С ним хоть весело было… И Юлька куда-то провалилась вместе с Ёжиком: их мобильники хронически сбрасывали звонки на автоответчик. А беседовать самой с собой мне не улыбалось. Я хотела позвонить Инне, чтобы хотя бы знать, не прибила ли её Юлька в порыве ревности. Но по здравом размышлении я решила этого не делать: мы не были с ней особо дружны – просто хорошие знакомые. Да и что бы я ей сказала? «Привет. Тебя Юлька за Ёжика не убила?». Инна, конечно, верит в эту всякую мистическую чушь: заговоры, порчу, проклятия, колдовские амулеты, стеклянные шары и вертящиеся столы, но не думаю, что её порадует наличие потусторонней силы у меня. Сколько раз на её драматические истории я отвечала смехом или приводила рациональные доводы? Сколько раз она тыкала мне в нос очередной статьёй про привидения или полтергейст? А сколько катренов Нострадамуса (выдуманных или нет) она мне зачитывала, пытаясь притянуть за уши к историческим событиям? Ванга, Эдгар Кейси («спящий пророк»), дельфийские оракулы с пифиями, индейские шаманы, даже та малоизвестная книжка про «Титаник» («Тщетность», вроде, Моргана Робертсона, если не ошибаюсь) – вспоминая сейчас те жаркие дебаты на площадке и в перерывах между съёмками, я невольно улыбалась. Я, жуткий материалист, не верящий ни в чертей, ни в реинкарнацию, ни в «народных целителей» с белыми колдуньями и чёрными ведьмами – и вдруг я экстрасенс! Да Инна меня с дерьмом съест! После того, как не поверит. Или наоборот. А если я спрошу её без этой паранормальщины? Ведь Гарик сказал, что это Ёжик определиться не может. Что, если Инка ни сном, ни духом, а тут я со своим дурацким вопросом? Обо мне итак на площадке репутация чудачки со странностями, если не хуже. Не надо её усугублять. Тем более, если дальше мои экстрасенсорные способности подтвердятся и разовьются. Знать бы, что будущее мне готовит… Почему я о себе не вижу?

Я отложила телефон. Тут мне в голову пришло – я спрашивала Гарика, всегда ли я буду одна. А он в ответ сказал, что Сергуня ведёт ко мне мужика. Морозова. Это что, получается, этот долбанный Морозов и будет тот, с кем я проведу свою жизнь и окончу свои дни? Я села на постели. Ну и ни фига себе! Какая же ты сволочь, Гарик! Вот всю жизнь мечтала жить с самоуверенным козлом без чувств и эмоций! Да уж, отомстил так отомстил! Только при чём тут я? Не я его к себе приставила – зачем же мне мстить? Я от души обматерила Гарика всеми известными выражениями на всех известных мне языках, в конце пожелав ему помереть ещё раз. Краем глаза я заметила Гелю, которая хохотала, запрокинув голову. Смех её был беззвучен, но заразителен. Так что, в конце концов, я сама засмеялась. В самом деле, чего это я завелась? Может, я ошибаюсь?

Понемногу суматоха, вызванная первыми днями съёмок, поутихла. «Герцог» приезжал пару раз проследить хозяйским взглядом за порядком в своём хозяйстве. Один раз я заметила его недовольство. Но он не успел ничего сказать: зазвеневший мобильник заставил его закрыть рот на тему сериала, и он углубился в свои какие-то дебри собственного бизнеса. Больные же и медперсонал постепенно вошли в своё тягомотное расписание. Только по углам я слышала шепотки медсестёр о том, кто с кем, сколько раз, в каком кадре мелькнула, какие ей массовка сведения насплетничала… Некоторые из них провожали меня выпученными глазами, другие старались не встречаться взглядом. Соседки по палате и вовсе шушукались в коридоре и мгновенно смолкали, едва я появлюсь. Лица их, при этом, были до того курьёзными, что я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Остальным не было до меня дела. У врачей хватало забот с больными, а у больных – со своими болячками, жалостью к себе и неблагодарными родственниками. Гарик, к моей радости, не появлялся, видимо, разобиженный, что я не повесилась на его деда Мороза, которого он мне приволок. А с какой стати? Почему я должна развлекать навязанного мне постороннего дядьку? Потому что так решил Гарик? Или этот Морозов? Ну а я вот решила иначе…