Карина Василь - Различные миры моей души. Том 3. Сборник повестей

Вдруг я чуть не подавилась словами, которые хотела сказать: в простенке между окнами на тумбочке как ни в чём не бывало сидел Гарик и укоризненно смотрел на меня. Я замолчала. Петюня таращился на Юльку, а Юлька озабоченно смотрела на меня. И, похоже, ни они, ни кто другой в палате его не видели. Я поморгала. Гарик не исчезал.

– Дура, – сказал он. – Меня видишь и слышишь только ты.

– Сам дурак, – буркнула я.

– Чево? – очнулся Петюня. Он уставился на меня ошалелым взглядом. – Я же только подумал, – обиженно бурчал он.

И, медленно пятясь, он сбежал из палаты. Юлька залилась радостным смехом.

– Чего ржешь? – буркнула я. – Если я не очухаюсь, вокруг меня никого не останется.

– Ну, я-то тебя не брошу, – проникновенно сказала Юлька, нежно обнимая меня. – Никуда ты от меня не денешься.

– Ты так говоришь, потому что я тебе ничего плохого не напророчила, – буркнула я. – А как брякну – убежишь, только пыль столбом.

– Не-а, не надейся, – весело ответила Юлька. Она отлепилась от меня и села рядом. – Кстати, почему ты мне ещё ничего не напророчила?

– Видать, ничего нехорошего не ждёт, – буркнула я. – Радуйся.

– А ты только гадости видишь? – спросила она, елозя по кровати.

– Да всё она видит, – встрял Гарик. – Просто гадости видеть проще. Повторяю тебе, – обратился он ко мне, – вспоминай свой дар.

Я уже хотела ему ответить что-нибудь, но покосилась на Юльку. Да, видимо, она его действительно не слышала.

– Гадости видеть легче, – повторила я слова Гарика. – А на хорошее я должна настроиться.

Гарик закатил глаза. Я невольно улыбнулась.

– Вот и скажи тогда, когда я забеременею, – озабоченно сказала Юлька. – Должна же я время распланировать. А то, кому я нужна буду на площадке беременная?

Я внимательно посмотрела на неё. Нет, я ничего не чувствую. Я перевела взгляд на Гарика. Тот ухмыльнулся и показал мне кукиш. Я хотела ему ответить, но вспомнила про Юльку. И только от души обматерила его про себя. Он вытаращил глаза – совсем как Петюня.

– Ну и сука ты, – сказал он.

Я мысленно пожелала ему лопнуть и перевела взгляд на Юльку. Та выжидающе смотрела на меня.

– Ты ведь что-то видишь, да? – Она наклонилась ко мне. – Ну скажи!

– Привидение вижу, – буркнула я.

Юлька отшатнулась.

– Чего вдруг? Сейчас же день!

– А этому козлу по фигу. Является, когда хочет.

– Дура, – брякнул Гарик.

– Сам дурак, – повторила я.

Юлька подозрительно посмотрела на меня, потом оглядела палату у себя за спиной.

– Ну и кто это? – Она явно думала, что я её обманываю или подшучиваю над ней.

– Понятия не имею, – сказала я, удобно устраиваясь в кровати. Подтянув одеяло, я снова посмотрела на Гарика. – Какой-то бомжара-наркоша, Гариком зовут…

– Сука, – обиделся Гарик.

– Козёл, – отозвалась я.

– Ты прикалываешься, что ли? – спросила Юлька, встав с моей кровати.

– Чтоб ты так прикалывалась, – буркнула я.

Юлька снова оглядела палату за своей спиной.

– Ты меня пугаешь, – сказала она.

– Во! А я о чём говорила! – обрадовалась я. – Теперь тебе остаётся, как и остальным, сбежать от меня в ужасе.

Юлька нахмурилась.

– Сбежать… сбежать… Ты так хочешь остаться одна? – Она серьёзно посмотрела на меня.

– Нет, Юль, не хочу. – Я взяла её за руку. – Просто, даже Вангой быть не надо, чтобы понимать человеческую психологию…

– Иди ты в жопу со своей психологией! – возмутилась Юлька, вырвав руку. – Я к тебе как к человеку, а ты…

– Слышь, Гарик, докажи ей, что ты есть, – обратилась я к призраку.

– Ага, щас, – огрызнулся он. – Спешу и падаю.

– И ты ещё меня сукой называл, – укоризненно сказала я.

– Сука и есть. Бомжарой меня обозвала. Хипстер я, а не бомжара.

– И ты обиделся? Разницы же никакой. Видел бы ты себя со стороны…

– Курица! – взорвался он. А я и забыла, что мой глюк такой вспыльчивый! – Я призрак, приведение. Не имею ни вида, ни формы. Если хочешь, я туманчик, дымка, облачко, шаровая молния…

– Вот по поводу молнии ты прав: такой же взрывной и неуправляемый. Слова не скажи – ругаться начинаешь.

– Потому что ты дура, – раздражённо сказал он. – Ты видишь то, что выдумало твоё грёбаное воображение. А у меня папашка депутат был, мамашка свой бизнес вела. И не какие-то там три палатки на колхозном рынке. А вполне себе ничего… Потому я и маялся от безделья и за наркоту взялся, из дома сбегал, по подвалам ночевал. Рисовать пытался – мазня выходила. Даже за абстракцию или авангардизм какой выдать не получалось. На эстраду хотел податься, папашка не пустил – на фиг, говорит, ему, чтобы его сына гомиком считали? Братва не поймёт. Книжки писать не умею, в компах не секу… Чем мне было заниматься?

– С папашкиной помощью мог бы до депутата или главного мента города дослужиться…

– А у того свой сынуля есть, – ухмыльнулся Гарик.

– Тогда егерем в Сибири. А что, работа – не бей лежачего: ходи себе на природе, цветочки нюхай, белок считай. Да за взятки охоты папочкиным дружкам устраивай.

– Ну и где ты была со своими советами? – буркнул он.

– В школе училась, – огрызнулась я. – Ну так как?

Гарик злобно посмотрел на меня. Юлька, слыша наш диалог, вернее, только мои ответы, недоумённо смотрела на меня тоже.

– О чём ты с ним беседуешь? – спросила она.

– О жизни, – ответила я. – Оказывается, Гарик – сын депутата. Бедный богатый мальчик, которому было так тяжело, что от скуки решил передоз себе устроить.

– Тварь ты, – сквозь зубы сказал Гарик и отвернулся к окну.

– О, он обиделся, – констатировала я.

– Погоди, это не Игорь Солодовников, сын Анатолия Солодовникова, которого лет пять назад взорвали в машине?

Гарик заинтересованно посмотрел на Юльку.

– Откуда мне знать? – Я пожала плечами. – Я в то время вообще в Е-бурге была.

– А, помню, – ответила Юлька. – У тебя там главная роль в фильме была. И большая любовь.

Гарик заинтересованно посмотрел уже на меня.

– Какая любовь? – махнула я рукой. – Пашка решил, что я ему в жёны подхожу и строил из себя то Ромео, то Отелло, то Петруччо, то хрен знает ещё кого. А я отбивалась, как могла. Ну, переспали пару раз. Но это не повод считать меня своей собственностью! – В волнении я комкала одеяло. – А он мне начал указывать, в каких фильмах сниматься, с каким режиссёром общаться, что носить, куда ходить… Оно мне надо?

– И ты его бросила?

– А я его не подбирала, чтобы бросать. – Я раздражённо сжала край одеяла. – Я его просто послала. Но этот самоуверенный козёл не понимает, как это женщина может его, такого всего из себя, не хотеть… Словом, то ещё приключеньице было…

Гарик внимательно слушал.

– Ну, чего вытаращился? – обратилась я к нему. – Думаешь, только ты на свете живёшь, а остальные – статисты для твоей главной роли?