Ана Чи - 34 ступень

«Как прошел твой день?» – Ты застала меня врасплох, пока я готовился ко сну, расправляя кровать, которая за время моего отсутствия была аккуратно заправлена горничной. Твой голос звучал спокойно, что было приятным изменением. Я уже и не мог вспомнить, когда мы в последний раз разговаривали просто так, без причины, а не потому, что я упорно пытался разрушить собственную жизнь.

– Ничего особенного, обычные будни психопата. – Мой ответ показался мне весьма остроумным.

– Мне определенно нравится твое расположение духа.

– А я определенно рад, что Ты решила порадовать меня своим появлением. – Лежа в кровати, я все же решил, что, несмотря на обстоятельства, этот день проходил гораздо лучше моих ожиданий.

Ты ничего не ответила, но я знал, что Ты все еще была рядом. Я всегда ощущал Твое присутствие, даже если Ты не говорила ни слова. Не то чтобы в комнате становилось холоднее или вдруг начинали мигать электрические лампочки. Нет, с Твоим появлением не были связаны никакие внешние изменения, но мое сердце начинало биться немного чаще.

– Что Ты думаешь обо всем этом? О моем нахождении здесь… – я осторожно подбирал слова, хоть и знал, что Ты не была обидчива.

– Важно то, что об этом думаешь ты.

Это был глупый вопрос с моей стороны. Конечно, Ты бы не сказала мне, что это было правильно или нет, потому что для Тебя все происходящее было вне подобных категорий. «Ничто не хорошо и ничто не плохо», – как-то давно сказала Ты, но я все же считал, что подобная мудрость была едва ли применима в практичной жизни.

– Я не знаю, что я об этом думаю. Все твердят мне, что я болен, и вот я здесь, в психиатрической клинике, говорю с Тобой. Что же мне стоит думать по этому поводу?

– Возможно, ты здесь именно поэтому. – Твой голос начинал отдаляться, превращаясь в бархатный шепот, и я знал, что вскоре Ты меня покинешь.

– Я не понимаю, что Ты имеешь в виду.

– Возможно, ты здесь для того, чтобы понять, кто ты.

***

Когда я проснулся, мне потребовалось некоторое время для того, чтобы сообразить, где я очутился. Комната, в которой я находился, не была похожа на часть психиатрической клиники, нарочито напоминая самый обычный номер любого заурядного отеля, в которых мне доводилось останавливаться во время рабочих поездок. Вместо пустых белых стен и постели с матрасом из стальных пружин, я проснулся на просторной кровати под пуховым одеялом, заправленным в пододеяльник светло-зеленого, почти мятного цвета. На стене напротив меня висела картина, изображающая пейзаж деревушки, как мне показалось, находящейся где-то на юге Франции, а под ней располагался массивный письменный стол из красного дерева. Хоть он и отличался по стилю от платяного шкафа, но все же выглядел так, как будто мог быть частью приличной спальной или гостиной. Этот стол мог быть частью любой спальной или гостиной любого нормального дома, но никак не психиатрической лечебницы. Сонно осматривая свое новое убежище, едва освещенное отголосками уличных фонарей, я поймал себя на странном ощущении. Тревога, колющая изнутри, заставила меня усомниться в собственной удаче, нашептывая, что под фасадом нормальности могло скрываться что-то более бесчеловечное, чем впивающиеся в спину пружины и решетки на окнах.

Было достаточно изучить один из буклетов, красующихся на высокой стойке рецепции для того, чтобы понять, что Тихая Долина не являлась психиатрической лечебницей. Конечно, по сути, она ею была, но администрация заведения предпочитала название «клиника». Тем самым она скорее всего старалась убедить своих постояльцев и их семьи в том, что в нахождении здесь не было ничего постыдного. Если кто-то оказался здесь, то лишь потому, что он или она находились в трудном положении или проходили тяжелым жизненным этапом, а не потому, что слетели с катушек. Подтверждением моему предположению служил и официальный лозунг клиники: «Каждому порой нужна помощь для того, чтобы найти равновесие». Эта приободряющая фраза сопровождалась картинкой, на которой был изображен акробат, стоящий на канате на одной ноге и сосредоточенно пытающийся удержать равновесие. Я бы соврал, если бы не признал, что это было лучшей рекламой, которую я видел в своей жизни. Изобразить жизнь, как что-то вроде натянутого каната, который способен пересечь лишь человек со специальными навыками и тренировкой, что могло быть умнее? Странно, что они не выбрали именно этот образ в качестве официального логотипа.

Помимо изощренной рекламы, Тихая Долина также славилась весьма нескромными расценками. То, что отделяло нас, ее постояльцев, от людей, находящихся в городской психбольнице, была круглая сумма, которую мы, а, точнее, наши семьи были готовы отдать за лечение. И в этом случае политика клиники была безукоризненной. Ее идея заключалась в том, что каждый человек имел потенциал для выздоровления, и задача персонала заключалась в том, чтобы обнаружить этот потенциал и помочь ему пробиться наружу. По мнению местных докторов, именно это было критическим и ключевым моментов в процессе лечения – найти баланс в психическом состоянии клиентов. Здесь не было больных – это слово было под запретом, чем-то практически возведенным в ранг нецензурной речи.

Клиника прилагала немалые усилия для того, чтобы время пребывания ее клиентов или пациентов (данное определение было допустимо) было как можно более комфортным и, цитируя буклет по условиям проживания, «практически не отличалось от нормальных условий и соответствовало привычному стандарту жизни». Что ж, с этим действительно было трудно поспорить, ведь внешне моя комната действительно соответствовала «привычному стандарту». Несмотря на то, что после пробуждения меня наполнило странное чувство, оно вряд ли было вызвано интерьером. Интерьер служил не более, чем декорацией, на фоне которой я увидел тонкий пластиковый браслет на своем запястье, подтверждающий то, что я был далеко от дома, в чужой постели, а моими соседями были психически неуравновешенные люди. Хотя возможно, кто-то из них был таким же, как и я, лишь странным человеком с проблемами, которые каким-то образом отвечали диагнозу серьезного заболевания.

Посмотрев на будильник, стоящий на прикроватном столике, я обнаружил, что было чуть больше восьми часов вечера. Меня предупредили, что из-за лекарств мой режим сна мог стать непредсказуем, и, заснув днем, я мог проснуться под ночь. «В течение первых недель вам может казаться, что вы потерялись во времени, но не стоит переживать. Вскоре у вас выработается более менее стабильный режим», – произнесла медсестра перед тем, как выдать мне первую порцию лекарств. Тогда я не предал услышанному особого значения. Тогда я не придавал особого значения ничему из того, что было мне сказано. Что уж тут и говорить о непредсказуемом режиме, ведь происходящее и так представлялось мне одним невнятным сном, граничащим с самым что ни на есть зловещим кошмаром.