Марина Тайсина - Нюх потеряла. Хроники одного карантина

Папа выполнял функции генерального менеджера: решал хозяйственные и административные вопросы, общался с арендодателем, представителями власти. Бывший военный с большим опытом управленческой работы, с тремя высшими образованиями, в том числе экономическим, он прекрасно управляется с финансовыми вопросами и умеет вести переговоры. Кроме того у него колоссальный родительский опыт, он знает, что такое быть отцом четверых детей (учил управлять велосипедом, играть в футбол, помогал с математикой и много-много чего еще). К слову, он всегда находил общий язык и с дочерьми и с сыном.

За безопасность помещения отвечала семья средней дочери. Надя вместе мужем следили за тем, чтобы в центре всегда были исправны краны, водонагреватель, был вовремя и качественно сделан ремонт. Материалы поставлял сын, мой брат Миша, благо у него строительная фирма. Я и моя младшая сестра поддерживали сад информационно: я писала тексты, младшая сестра и мой старший сын учились вести соцсети, публиковали различные материалы. Даже наша бабушка Люся, мамина мама, пока была жива, помогала! Она отвечала за хозяйство. С любовью гладила каждое детское «полотенечко», каждую наволочку, простынь, пеленку. Переживала, чтобы каждый уголок на белье был проглажен, и малышу было комфортно отдыхать в кроватке. Вот так четыре поколения нашей семьи с трепетом и любовью развивали мамин центр «Малыш».

Пандемия маму сломила. Накануне ее дня рождения пришел не радостный ответ от губернатора – субсидий она не получит. При этом сад можно было открывать, но никаких официальных документов на региональном уровне не было. Мама вообще долго металась: оставить ли открытым сад, или сделать дежурную группу, или все же закрыться. Дело в том, что в ее садик ходили дети врачей, которые работали с ковидными больными, некоторые в «красной» зоне. И этим родителям не с кем было оставлять детей. С другой стороны, мама переживала, что родители «не врачебных» детей вполне обоснованно могут бояться приводить своих малышей в сад, зная, что туда ходят те, кто опосредованно контактирует с заболевшими.

Какой-то точной информации о том, что за вирус на нас обрушился, не было. Сначала по ТВ и в интернете транслировали пугающие картинки, как людей с подозрением на ковид транспортируют в боксах. Казалось, это какой-то сюрреализм, и тебе просто случайно включили кадры из «Эпидемии». На самом деле то, во что упаковывали людей, называлось «биобэг». Это такая каталка, на ней длинный герметичный надувной купол с четырьмя окошками, ремнями и прорезями для рук. Внутри к отверстиям прикреплены рукава с медицинскими перчатками. Перчатки там для того, чтобы при необходимости перевернуть больного на другой бок или поставить ему капельницу и при этом не заразиться. Действительно, выглядит устрашающе.

Такую «упаковку» обычно используют для больных, например, вирусом Эбола, чумы или сибирской язвы. Представляете, сибирской язвы!? От самого этого сравнения холодела кровь, и уровень страха начинал зашкаливать всего лишь от вида биобэгов. Кроме этих конструкций, фигурировали врачи в противочумных костюмах, экипированные, словно в космос, и заторможенно передвигающиеся, как будто они уже оказались в невесомости. В общем, жуть.

Какой бы то ни было точной поясняющей информации о том, что это за болезнь такая – корона, так и не было. Информация постоянно менялась, что, конечно, порождало, с одной стороны, панику, с другой – полное отрицание существования этого вируса и какой-то его опасности.

В результате мама предложила своим воспитателям работать в саду только с детьми врачей, но потом передумала, так как прогулки на детской площадке садика могли вызвать вопросы и штрафы. Тогда ее воспитатели стали работать с этими детьми у себя на дому. В мае мама решила, что сад открывать не будет. В таких условиях «проще не работать». Она понимала, что детей будет мало, и денег оплачивать аренду, платить зарплату не соберется: придется вновь залезть в долги. Еще одним аргументом было то, что начинался дачный сезон, многие дети могли уехать с бабушками и дедушками за город.

На фоне всех этих рабочих проблем свой день рождения прошел у нее без настроения, как бы мы ни пытались ее развеселить. Мы просто вышли на задний дворик и посидели всей семьей. Конечно, я не так представляла себе мамин день рождения. Тем более праздновался юбилей: ей исполнилось 60 лет. Но невозможно сделать праздник тому, кто этому празднику не рад.

Маленькие поводы для радости все-таки нашлись. Мама очень хотела посадить четыре туи в саду. Вот эти туи и привез мой брат. Настроение улучшилось. Хотя, мне кажется, в большей мере улучшилось оно из-за того, что все дети и внуки снова были в их с папой родительском доме.

Кроме садика, была еще одна «больная» для мамы тема: поступление младшей дочери в лицей, где я когда-то училась. Вера заканчивала девятый класс. Было совершенно непонятно, каким образом будет проводиться аттестация в новых, пандемийных условиях. Сколько экзаменов нужно сдавать, будет ли это ОГЭ 5 5 ОГЭ – основной государственный экзамен, итоговый экзамен за курс основного общего образования в России или контрольные.

Еще до пандемии начало основного этапа ОГЭ было назначено на 22 мая. Однако в конце марта Минпросвещения из-за угрозы COVID-19 объявило о переносе экзаменов на 9 июня. В мае и вовсе заявили, что сдавать ОГЭ будет не нужно. Но родители все равно переживали, как их младшенькая будет поступать в лицей, какие предметы и как она будет сдавать.

Сама Вера постоянно металась: то ли пойти на биологию и заняться в будущем биотехнологиями, то ли на географию и дальше изучать экономику регионов. У нее неплохо получалось рассуждать про финансовое положение территорий и взаимосвязь с их географическим положением. Бывали метания и в совершенно другую сторону. Например, пойти в «кулек» (так называют Институт Культуры в Перми), продолжить занятия вокалом или стать воспитателем в детском саду. В общем, это было время каких-то малопонятных мне телодвижений, что родителей, что моей младшей сестры.

Младшая сестра заканчивала музыкалку – у мамы ведь пунктик, что у всех ее детей должно быть музыкальное образование. Каждый день Вера сидела за фортепиано просто с ненавистью (как я ее понимала в такие моменты) и разучивала сонаты, прелюдии. Выхода у нее не было: мама лишала ее телефона, если та не позанимается.

К концу мая, сестра сдала все экзамены на «отлично», единственная из выпускников музыкалки 2020 года. Поступать в лицей она передумала и решила остаться в школе. Но родители считали выбор Веры неверным: она должна пойти по пути старших детей и все-таки отправиться в лицей. Родители постоянно «пилили» сестру за то, что та ленивая: «ох уж это современное поколение», – и ничего не хочет добиться в этой жизни. Вера дерзила в ответ, но противостоять напору мамы нереально: она как стена, потому их разговоры зачастую заканчивались Вериными слезами в подушку.