Евгений Орлов - Период девятый. У «прораба перестройки»

Обсуждая то, где лучше повесить полку в прихожей, тут же рассуждала, сумеем ли поехать следующим летом на Кубань, и без перехода пыталась выяснить моё мнение о том стоит ли устраивать Антона и Надю в детский садик. С удовольствием участвовал в обсуждении таких «проблем». Наслаждался тем, что она не разочарована моим неожиданным решением о переезде именно сюда. Видел, как ей нравятся «городские» блага нашей новой квартиры. Радовался неумолкаемой её говорливости.

Ведь на прежней работе, мы даже дома общались в спешке, на ходу. А здесь у неё появилась реальная возможность выговориться. Кстати сказать, дети нещадно использовали эту её привычку. Даже малолетний Антошка, застигнутый на месте своих шалостей, мог свободно «заговорить» маму до такой степени, что она напрочь забывала, за что собиралась его отругать. Опять стал слышать её напевающей что-нибудь кубанское или популярную современную мелодию. Это она в Горьковской области, в спешке дома хваталась сразу за несколько домашних срочных дел. А здесь если готовила еду, или убирала в комнатах, или ремонтировала одежду – делала всё это не спеша, основательно и под «мурлыкание» той мелодии, которая соответствовала её настроению.

Из общественных тем в этот период в семье вызывали живой интерес и обсуждались новые и неожиданные сведения об образе жизни, о нравах бывших руководителей страны и сообщения о достоверности тех фактов, которые раньше считались «измышлениями вражеских голосов».

Прочитав статью в газете о бесчеловечных действиях тех, которые раскулачивали крестьян, и тут же посмотрев по телевизору передачу о барских привычках и стремлении к роскоши аппаратчиков среднеазиатских республик, Таня в раздумье говорила:

– Жень, знаешь, мне кажется, что после революции и во времена коллективизации люди старались перещеголять один другого, чтобы всех уравнять. Под одну гребёнку стригли: дураков и умных, лодырей и трудяг, добрых и злых. А потом, те, которые яростней всех занимались уравниванием, пролезли во власть и использовали её, чтобы самим стать кулаками, в десять раз кулакастее, тех, которых сами когда-то раскулачивали.

– Ну, знаешь… – удивился я, – ты время зря не теряешь, а усердно тратишь его на резкое повышение своих политических знаний. Скоро мне наверно придётся при случае, обращаться к тебе, за консультациями в непонятной политической ситуации.

– Чё-о-о-о смеёшься, – обижено протянула она. – Я серьёзно говорю!

– А я ещё серьёзнее. Ведь действительно такие закономерности развития Человечества заложены в характере борьбы народов за блага. Но об этом у нас раньше не приходилось говорить. А сейчас просто пошла мода на критику советского прошлого. Зато Копачёв пишет о том, что такие перемены в людях, борющихся за справедливость, происходят, когда они добиваются победы в их борьбе.

– Выходит я угадала про большевиков?

– Я же говорю, что эта закономерность присущая любому обществу имеющему государственное устройство. И прошлому и современным. Копачёв отметил, что эту закономерность он вывел не на основании своей новой науки, а что она гораздо раньше уже была обнаружена другими. Он для такого примера в своих записках, приводит цитату средневекового итальянского учёного и преподавателя Джамбистика Вико, очень точно характеризующую это явление. Я её не могу сейчас вспомнить дословно, но этот ученый сказал примерно тоже, что и ты сейчас заявила.

– Ну, ты совсем меня захвалил, – засмеялась Таня. – Да и не мог, древний итальянец сказать такого как я подумала. У них же тогда наверняка не раскулачивали крестьян?

– Я тебе про закономерность, а ты мне про раскулачивание. Этот Вико уже тогда подметил, что в государственных образованиях, те которые борются против злодеев, если побеждают, сами становятся порой ещё большими злодеями.

– Ну да, я это и имела в виду.

– Поэтому Копачёв и советует брать пример с русской сельской общины, для справедливого устройства общества. Он даже надеется, что со временем в СССР для прорыва в развитии перейдут от государственного устройства общества на ахроматическое, в котором цену Человеку будут давать не по его богатству, не по должности, а по его качествам деловым и душевным.

– Ты опять пробуешь втянуть меня, ещё и в ваши с Евгением Стефановичем дела? Хватит с нас и того, что ты в этом по горло увяз!

– Молчу, молчу, молчу…

– Мы же уже договаривались, не обсуждать это. Я всё равно ничего не пойму, а ты, если тебя не отвлечь другими мыслями, опять всю ночь спать не будешь. Пойдём лучше ужинать.

Но эти её опасения были сейчас совершенно беспочвенными. Размеренная жизнь, спокойная работа быстро вылечили эту утомительную бессонницу и меня перестали посещать тяжёлые ночные раздумья.

Зато теперь детям нашим, мы могли посвящать практически всё светлое время суток. Нельзя сказать, что прежде, мы не занимались их воспитанием и обучением. Ещё только принимая решение о создании нашей семьи, я установил для себя, что с этого момента главным делом моей оставшейся жизни будет стремление добиваться, чтобы каждый из наших детей стал Человеком с большой буквы! Воспитать в них такие качества и дать им такие представления, которые будут радовать не только нас с Таней и наших родственников, но что и совершенно посторонние будут видеть в наших детях примеры для подражания.

Планировал, что смогу сам и настрою Таню, на то, чтобы смысл нашей дальнейшей совместной жизни заключался именно в ежедневном, настойчивом и грамотном влиянии на тех, которых мы произведём на свет. Что мы будем не менее усердными в этом деле, чем моя мама, которая начинала с пелёнок, не останавливаясь и после моей женитьбы. Продолжает настойчиво лепить из меня такого, которого видела в своих мечтаниях, ещё до моего рождения.

Думал, что мы сможем дать нашим детям ещё больше, чем у неё получалось давать мне. Потому, что занималась мною в основном она одна. Конечно, сказывалось влияние школы, и советской пропаганды, и наставления Людмилы Ивановны, и контроль со стороны старших. Но именно она конкретно и непосредственно сформировала меня таким, каким я оказываюсь на самом деле.

Зато возможности по воспитанию и обучению наших детей виделись мне в три раза большими. Важную роль должна была сыграть мама, с её заранее обдуманными, тщательно спланированными подходами и способами. Я тоже, слава Богу, не только книг начитался по воспитанию и педагогике, так ещё и помню, как меня самого в детстве направляли в нужное русло. А Таня, так вообще с восторгом относится к планам по развитию детей.

Жизнь, к сожалению, внесла свои коррективы. Мама умерла вскоре после рождения Нади. А перипетии в моей партийной и производственной жизни, принесли резкие перемены и очень ощутимое напряжение в наши житейские дела. Так получалось, что мои продолжительные разъезды, мои старания существенно улучшить дела на производстве, не позволяли уделять детям столько внимания и заботы, сколько хотелось бы. Я это чувствовал, переживал из-за этого, и пытался добиваться, чтобы Таня, в моё отсутствие давала детям то, чего должен бы добиваться я.