Леонид Левинзон - Акакий Акакиевич

– Да ну, Серый, брось, это только сегодня, ведь всегда получалось…

Клёпин занялся карате и приходит на занятия с побитой мордой. Всем хвастается:

– Это не просто карате, а стиль «шотокан»!

– Ну и чем же он отличается, этот стиль? – полюбопытствовал Мишка.

– Отточенной техникой, лёгкостью и быстротой перемещений, – заученно ответил Колька. – Смотрите!

Колька поставил за спиной стул и что есть силы прыгнул назад. Упал.

– Лучше бы ты почаще учебник открывал! – посоветовала Маша Бододкина.

– Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – поднимаясь с пола, в ответ задумчиво спросил её каратист. – А? Я тебя спрашиваю, дочь ошибок трудных?

– Что-что? – у Маши заалели красные пятна на скулах.

– Мишка!

– Ну?

– Вроде уши мы ещё не проходили?

– Фанера ты трёхслойная как был, так и остался! – выпалила Маша. – И не подходи ко мне больше списывать, вот получишь! – показала крепкую розовую фигу с обгрызенным ногтем.

Клёпин открыл рот, зашёл преподаватель, Клёпин быстро сел и прошептал Мишке:

– Я видел, у тебя в сумке ватрушка.

– Ну и что?

– Дай взаймы.

– Я тоже хочу карате заниматься.

Клёпин подумал. Получил ватрушку, закрываясь рукой, откусил и пробормотал набитым ртом:

– Глупый ты ещё, нельзя тебе.

– Ах ты гад! – разозлился Мишка. – Значит, как ватрушку, значит… Отдавай!

– Поздно.

– Отдавай половину! Может, я тоже есть хочу.

– Я уже откусил. Вот, смотри…

– Всё, не садись со мною больше!

– А с кем мне садиться, с мадемуазелью Бододкиной?

– С ней и садись.

Клёпин посуровел:

– Маваси хочешь?

– Я тебе сейчас сам как дам!

– Да ну? Мишка, пойми, я ведь из добрых побуждений, ведь кто, как не я, тебя жизни учить будет? Доверчив ты, товарищ, а жизнь, понимаешь, непроста.

– Гад!

– Ну вы там, Кац, Клёпин! – подал голос биохимик Пеличко, получивший кличку «Лысый пряник». – Может, хватит?

Колька состроил умильное лицо и с жаждущим знаний выражением уставился вперёд.

– Да, кстати, – он вспомнил на перерыве, – где Ира? Её вроде уже два дня нет?

– Болеет, – сказала Надя.

– Да? Так у неё климакс?

– Ты что себе позволяешь? – возмутилась голубоглазая Ольга.

– А что? Подумаешь, климакс.

– Она только вступила на дорогу потерь, – внушительно говорит Сергей.

Вдруг взрыв. Это Надя взяла с подоконника горшок с цветком и со всей силы грохнула о пол. Все молчат. Красная, как огонь, Надя с бешено сверкающими глазами заикается:

– Ты… ы… ы… Я думала… А ты такой же, как все!

Опрометью выбегает.

Сергей встаёт. Топчется.

– Уберу, – с трудом выталкивает из себя.

Именно на втором курсе Мишка по-настоящему открыл для себя театр. Но не просто театр, а Большой драматический имени Горького. Началось всё с «Истории лошади», где Евгений Лебедев играл великолепного иноходца, а Олег Басилашвили – его блестящего, надменного хозяина. Оба были озарены таким бездумным счастьем молодости, что захватывало сердце. Спектакль на всю жизнь остался в памяти, хотя в тот вечер Мишка ничего не понял – ну спектакль, ну хороший. Посмотрел, вышел – холод, снег, смазанные огни, застывшая болотная свежесть гигантского города. Запрыгнул в полупустой троллейбус, сел возле замороженного окна, подышал в него, приставил ладонь и в оттаявший отпечаток начал смотреть на проносящийся мимо ночной Невский. В дальнейшем Мишка ходил в этот театр, как к друзьям. Тебя ждут – в прихожей свет, в кухне звяканье посуды. Стряхиваешь снег с обуви, вешаешь пальто, устраиваешься поближе к горячей батарее, негромкий разговор, но тише! Раздвигается занавес, и появляется мистер Пиквик.

– Лев, у тебя в волосах расчёска застряла!

– Где? – Лев хватается за голову и багровеет. – Колька!

Самое главное у маленького Льва – это чувство собственного достоинства и большая, стоящая дыбом шевелюра, которой он уделяет необычайно много внимания. Ещё ему нравится тоненькая ловкая Ольга в своих красивых сапожках и джинсовом костюмчике, поэтому весь второй курс он нудно смотрит на неё влюблёнными глазами. Вот и сейчас уставился.

– Лёвка, хватит, прекрати!

Лёвушка грустно вздыхает.

– Ну и когда же вы наконец, Лев и Олечка, пойдёте глазами к солнцу? – интересуется вездесущий Клёпин.

– Заткнись, Клёпин! – Ольга фыркает и вступает в содержательную беседу со старостой Любой. Люба кивает, кивает, а сама косит глазом на Клёпина.

– Миш, – поднимает от морского боя глаза Сергей, – а чего Левушка этой высокой блондинке на грудь кидается?

– Щемящее чувство дороги, – реагирует Мишка, – ах, чёрт, опять проиграл. Серый, как тебе удаётся?

К ним присаживается отвергнутый Лев.

– Лёва, она тебя не стоит, – как бы рассеяно замечает Сергей.

– Думаешь?

– Конечно. Посмотри на себя – стройный моложавый мужчина.

– То есть?

– Оговорился – молодой. Так вот, она тебя не стоит.

– Думаешь?

– Конечно. Правда, Миша?

– Правда. Бододкина гораздо лучше.

– Думаешь?

– Да.

– Она списывать не даёт.

– Точно. Ну их всех.

– Мужики, пошли ко мне после семинара? – предлагает Лев.

– А у тебя поесть что-нибудь имеется? – оживляется Мишка.

– Конечно.

– Серый?

– А я что, против? Налицо деловое сотрудничество.

У Льва очень уютная комната в общежитии, которую он делит с иностранцем из Северной Кореи. У корейца на специальной полочке портрет вождя, книги вождя, на подушечке ручка, подаренная вождём его папе. У Льва на полке лосьоны, сеточка для волос.

– Подождите!

Пара минут, и хозяин возвращается из кухни, торжественно водружая на стол сковородку – внутри бедненькая яичница. Физиономии Сергея и Мишки вытягиваются.

– А хлеб у тебя есть? – осторожно спрашивает Мишка.

Лев вытаскивает полбуханки и расставляет ещё баночек десять приправ – это он от корейца научился.

– Как сосед?

– Мужики, не представляете! Каждый вечер конспектирует своего Ким Ир Сена. Из общежития никуда.

– Он, наверное, каратист! – завистливо говорит Мишка.

– Очень сильный, – авторитетно подтверждает Лев.

– Надо бы с Клёпиным свести, пусть он ему морду набьёт. Правда, Серый?

– Им нельзя драться, – пренебрежительно фыркает Лев. – И на танцы ходить тоже нельзя.

– Можно подумать, ты большой драчун!

– Да я, если хотите, такие удары знаю!

– Не надо! Сядь, Лев. Сядь!

Лев сел.

– А я вот думаю, – говорит невпопад, – подожду месячишко, да и сделаю Оленьке предложение, правильно, мужики?

– Ну… Ну можно, конечно.

– Как я понял, хлеб у тебя кончился…

– Серый, – спрашивает Мишка по пути обратно, – а что мы вечером будем делать?

– Миш, меня вечером не будет.

– Ты с кем-то встречаешься? С кем?