Василий Лягоскин - Волшебник по залету. Книга четвертая: Копи Одинокой горы

– В храбрости креатам ничуть не уступают, а вот в уме… даже с учетом более продвинутых сетей и имплантов четырехруких, я бы поставил все же на Ваню с командой, – решил он, – им его хватило, чтобы четко следовать моим инструкциям. Главная из которых та самая, про батьку, и пекло. Хотя (усмехнулся Громов) – насчет «батьки»! Я тут, пожалуй, почти самый молодой. Ну, если не считать Маши, точнее Нетты.

Он вдруг почувствовал себя глубоким стариком, с грузом прожитых лет и предстоящих проблем. Встряхнулся, чувствуя, как в тело возвращаются силы, а в голову ясность мысли. А Иван с орками уже были рядом, пытаясь привычно выстроиться в одну шеренгу перед командиром. Но Олег махнул рукой, и пошел обратно, к замку. Проходя мимо бота, не выдержал, на несколько секунд открыл нужный люк наружной брони, и улыбнулся сразу четырем девушкам – все они сидели на кровати, в спальне.

– Одетые, – хмыкнул он неосознанно; вслух же практически выкрикнул, – все нормально. Мы победили. Ждите меня скоро.

Вскочить на ноги успела лишь Маша. Все остальные только открыли рты, но сказать ничего не успели – наружная дверь опять захлопнулась, и живая броня продолжила свое бесконечное кружение вокруг оси.

А гвардия со своим капитаном отправилась в разведку.

Бешенство, что раздирало изнутри Горделия Фаста, могло бы, наверное, вскипятить, превратить в пар реку, у берегов которой вырос Борск – если бы оно превратилось в пламя. Увы, магией наместник не владел. И больше всего его бесил не сам факт унижения, которому он подвергся в общении с мальчишкой-магом, а то обстоятельство, что ответить ему адекватно Горделий не мог. Не только самому магу, но и его людям.

Фаст был достаточно осторожным человеком. И умным тоже, иначе не пробился бы на эту важную, и – что там говорить – очень доходную должность. Но больше денег, которые тоненьким, но беспрерывным потоком текли на его счет в королевском банке, его привлекало в нынешнем положении уважение, которым он пользовался; в том числе от себя самого. И вот по нему, этому чувству, которое нельзя было потрогать руками, но без которого он определенно не мог спокойно жить, и прошелся своими сапогами, если говорить образно, этот парнишка.

Внешне наместник был спокоен. Вершил дела, принимал жалобщиков, ездил с инспекциями по городу. И дома – а там ждала жена, и слуги, среди которых больше всего было молодых хорошеньких девушек – тоже вел себя обычно. Необычной было та невидимая сеть с мелкими ячеями, которую он накинул на весь город поверх уже существующих. Доносчиков, тайных и явных агентов в городке у него хватало. Но самый богатый улов принес отчет десятника стражников, Горбата. Именно его десяток охранял въезд в город со стороны Злого Леса и Развалин. Оттуда приходили сквайды искателей; оттуда же появились, а потом исчезли летающие артефакты Ушедших, которыми владел маг.

Горбат подробно, в деталях, рассказал о своем дежурстве; до последней трещины описал все три артефакта; ну, и всех разумных, что прошли через хлипкие городские ворота, которые теперь нужно было восстанавливать. Тут стражник немного заволновался. Как понял наместник, он явно утаил какие-то сведения. Но нажимать на Горбата не стал; хорошо представлял, чем именно была вызвана такая заминка. О повышенном «налоге» на въезд в город чужаков знали все; и Горделий Фаст тоже. Знал, и закрывал на это глаза – если только стража не переступала все разумные рамки.

А Горбат – явно для того, чтобы поскорее замять эту тему – зачастил в своем рассказе. Как оказалось, он оставил напоследок самое главное. А Горделий, выслушав его, согласился с этим выводом. Речь шла о том, что прямо на въезде в город команда мага разделилась.

– Они смотрели на этого мага как… как… ну, на злейшего врага, – чуть запинаясь от невозможности более полно выразить свои впечатления, рассказывал десятник, – разумный, средних лет. И с ним три альвийки. Ребятня. Одна, правда, уже вполне себе… хотя тоже, наверное, не больше двух десятков зим ей будет. Хотя кто их, альвов, знает?…

Тут наместник кивнул; об особенностях внешности этих остроухих красавиц и красавцев он хорошо знал. Больше того, многое мог рассказать о них и такого, о чем в приличном обществе не говорят. А уж с подчиненным, который стоял на служебной лестнице на несколько ступеней ниже, он и вовсе откровенничать не собирался. В том числе и о вспыхнувшем сейчас интересе – именно к альвийкам.

Горбат отдал воинское приветствие; потом, помешкав, еще и поклонился, и ушел. А Горделий Фаст вызвал помощника. Таких у него было целых четыре; сейчас понадобился тот, кто отвечал за силовую составляющую власти наместника герцога в Борске. Сам же Горделий отправился обедать – в ближайшую таверну, где у него было постоянное место у окна, отгороженное легкой ширмой. В окошко он и увидел, как помощник, с целым десятком, но уже из другой, внутренней стражи, ведет нужных ему разумных. Двое стражников были нагружены какими-то узлами; явно не легкими.

Легкий позыв бросить ложку в тарелку с мясным бульоном, и броситься в управу, которую он тоже видел в окошке, и в свой кабинет, точнее, кабинеты – рабочих комнат в крыле, которое занимал наместник, было полдюжины – Горделий подавил, хоть и с трудом. Его внутреннее смятение можно было понять. Точеная фигурка альвийки, которая шла, призывно виляя бедрами, и явно заигрывая с помощником, заставляли поспешить с обедом. А чувство важности, достоинства и самоуважения, которое, наконец, удалось вернуть, хоть и не в полной мере, утверждали – вести себя нужно, как обычно, как привыкли люди, хотя бы тот же хозяин таверны, который лично принес сейчас жаркое из нежной телятины.

– То есть, кушать размеренно, с аппетитом. И идти к управе не спеша, отвечая легким кивком поклонам горожан. И в управе не сразу принять доставленных. Пусть посидят в холодной, потрясутся от неизвестности, от возможных неприятностей.

За этими размышлениями, которыми он словно заговаривал себя, Горделий не заметил, как покончил с телятиной.

– И вино кончилось, – заглянул он в пустой бокал; подумал, но все же решительно отставил его подальше, – хватит. Все, как обычно, вкусно. Спасибо.

Это он заявил хозяину таверны, стоявшему рядом с умилением в лице. Горделий Фаст знал, что такая вот подчеркнутая радость на щекастом лице этого разумного не маска; хозяин действительно был очень доволен тем обстоятельством, что наместник герцога в Борске выбрал для ежедневных обедов именно его таверну. Наместник, конечно, никогда не платил, но преференции, которые имел этот человек в соответствующем отделе городской управы, перекрывали этот убыток как бы не в десяток раз.