Наталья Есина - Я нарисую симфонию неба

Прошел час, может, больше. Альбина очнулась от холода. Тело покрылось мурашками и затекло. Захотелось согреться. Дрожащей рукой открыла кран. Капли горячей воды забарабанили по бумаге. Выключила душ, прошла на кухню и вернулась с зажигалкой. Взяла скомканный набросок. Щелчок, и оранжево-синее пламя постепенно поглотило рисунок.

Альбина, как заведенная механическая кукла, поджигала и поджигала листок за листком и бросала в ванну. Намокшая бумага плохо горела. Едкий дым взметнулся к потолку, в горле запершило. Закашлялась, но уйти не могла. Внутренний голос приказывал смотреть. Глаза слезились, стало трудно дышать.

Все. Бумага с почерневшими краями раскисла, кучка пепла, тлея, шевелилась на дне ванны. Альбина долго стояла неподвижно. Потом очнулась, медленно вернулась в комнату и легла на кровать.

Музыка внизу стала громче. К ней добавились разгульные выкрики: судя по всему, что-то праздновали. Альбина ощущала себя странно: раньше любое веселье отзывалось в ней легкой радостью, а сейчас изнутри затапливала липкая холодная тоска. На минуту представила себя там, в шумной компании, но мысли спутались, остановились и медленно потащили все ее существо обратно, погружая в мучительно-гнетущее чувство вины. Она не могла пошевелиться: не было больше ни рук, ни ног. Только глаза, устремленные в потолок. Сквозь него.

Полная женщина в заляпанном фартуке торопливо поднималась по лестнице:

– У кого ж горит-то?

На площадке стоял мужчина в трико, домашних тапках и с сигаретой во рту. Из его расстегнутой жилетки выглядывала испуганная мордочка собачки – той породы, которая мерзнет круглый год без комбинезона или кофточки. При виде соседки мордочка спряталась.

– Всех обошла – ни у кого, – отдуваясь, сообщила соседка, – пожарных вызвала, полицию. – Она подошла к двери направо и принюхалась. – Похоже, у Никитиных.

– У них, – подтвердил сосед с собачкой.

Соседка нажала на кнопку звонка. Внутри настойчиво запиликало.

– Вы дома? – приложила ухо к двери. – Тихо.

Сосед тоже подошел, прислушался.

– Лейтенант Доценко! – раздалось за их спинами.

Бдительные соседи вздрогнули и обернулись. Молодой щуплый полицейский с папкой под мышкой взмахнул удостоверением:

– Граждане, вы полицию вызывали?

Сосед спрятал сигарету и молча кивнул в сторону женщины.

Она замахала руками:

– Я блины жарила, а тут Тонька звонит, – и задышала как паровоз, – молоко, вишь ли, я ей кислое купила!

Лейтенант перебил ее:

– Ближе к делу, гражданочка.

– А я и говорю: звонит, а у меня блины горят.

Лейтенант кашлянул в кулак:

– И?

– Что «и»? – передразнила соседка. – Сгорели! Открыла дверь, проветрить, а тут вот, – описала рукой круг в воздухе.

Ольга Львовна и Андрей Ильич вышли из лифта и, увидев сборище у двери квартиры, приостановились. Ольга сжала руку мужа:

– Андрюш, полиция… И гарью пахнет…

– Олюшка, раньше времени волноваться не будем.

Навстречу им выскочила соседка:

– Приехали, наконец-то! – всплеснула руками.

Андрей Ильич вежливо кивнул:

– Добрый вечер, Марь Васильна, с наступающим женским днем вас, всех благ, как говорится. Здравствуйте, Игорь, – пожал руку мужчине с собачкой и посмотрел на полицейского: – В чем дело, товарищ лейтенант?

– Ваши документы!

Андрей Ильич достал из внутреннего кармана пиджака паспорта. Лейтенант листал страницы:

– Прописаны.

Ольга Львовна испуганно произнесла:

– Да, мы тут уже двадцать лет живем. А что случилось?

– Это у вас надо спросить! – Марья Васильевна вытянула шею и тряхнула головой. – Оставляют квартиру без присмотру. Так и до беды не далеко.

Ольга Львовна растерялась:

– Мы на три дня всего уехали, – она переводила испуганный взгляд с соседки на полицейского, – дочка дома осталась. – Порылась в сумочке и достала ключи. Руки тряслись.

– Игорь! – дверь квартиры напротив открылась, и на пороге появилась маленькая старушка интеллигентного вида. Она щурила глаза, глядя поверх очков.

– Мама, закройте дверь, Мавр опять убежит! – мужчина с собачкой аккуратно впихивал старушку обратно, но не тут-то было.

– И эта шлындра здесь? – с неожиданной злостью прошипела старушка, заметив Марью Васильевну.

– Ну ты, печеная груша, сгинь! – зычно прокричала соседка на всю лестницу и замахнулась на старушку. – А паршивца твоего все равно поймаю и на живодерню сдам!

Старушка перешла на визг:

– Я тебе дам живодерню! – она пыталась высвободиться из рук сына: – Пусти, я ее сейчас покоцаю!

– Гражданки, успокойтесь! – лейтенант расставил руки в стороны, удерживая соседку и старушку на расстоянии друг от друга.

– А что ейный кот мне на коврик гадит постоянно? – Марья Васильевна стреляла глазами в полицейского. – Ковриков не напасешься на этого засранца!

– Андрюша, дверь не открывается… – голос Ольги Львовны задрожал.

Андрей Львович взял ключ из ее рук:

– Давай я, – попытался засунуть его в замочную скважину, – изнутри заперто.

– Держи Мавра! – истошно крикнула старушка.

Из квартиры вышмыгнул большой черный кот. Под громкий лай своей собачки Игорь рванул вниз, потеряв тапок на лестнице.

– Ух, попадись мне, поганец! – Марья Васильевна успела пнуть кота ногой под зад.

– Ах ты, дрянь! – заорала старушка и кинулась на соседку, с недюжинной силой вцепившись ей в волосы.

Полицейский растащил их и гаркнул на весь дом:

– В отделение захотели?

Старушка дернулась, отпустила соседку и юркнула за дверь.

– Не открывается, – Ольга Львовна беспомощно смотрела на лейтенанта.

– Отойдите, гражданочка, – одной рукой лейтенант сдерживал натиск Марьи Васильевны, прорывавшейся к квартире старушки, а другой жал на кнопку звонка. – Откройте! Полиция! – голос гремел на все пять этажей.

– Попадись мне со своим котом, старая швабра! – вопила Марья Васильевна.

Внизу загудели голоса. По лестнице поднимались двое пожарных в яркой униформе:

– Снаружи возгорания нет. Задымления тоже, – доложили полицейскому и по наклонной деревянной лестнице полезли на чердак.

– Тут дверь. Ключ есть? – громко спросил один из них.

– Нету! – крикнула Марья Васильевна, и, наклонившись к уху лейтенанта, добавила, понизив голос: – У Никитиных ключ. Там у них мастерская.

Перешла на шепот:

– А может, и не мастерская. Может, че скрывают: все время туда-сюда снуют. То он, то она.

– Что скрывают? Кто «он-она»? – лейтенант сдвинул фуражку на затылок и потер лоб.

– А вон, у них и спросите, – соседка ткнула пальцем, указывая на Ольгу Львовну.

С чердака спустились пожарные:

– Все чисто.

– Так я вам говорю, из ихней квартиры воняет! Небось Алька утюг выключить забыла. С детства тетехой растет.