Ирина Герцог - Под сенью наших берёз

Зимние каникулы старших детей закончились, они уходили с утра в школу, мама на работу, Киру приходилось оставлять дома одну. Работающей с утра до ночи Ангелине трудно было в середине года оформить ребенка в детсад. Не оставалось времени на хождение по инстанциям, да и все сады зимой полностью укомплектованы. За сад нужно было платить, а при доходах семьи с одной работающей единицей лишних денег совсем не было. Раньше Кира оставалась с бабушкой, но ее больше нет, и девочке пришлось привыкать к самостоятельности. Мама постаралась продумать, чем бы дочка могла заниматься дома одна, пока сестра и братья в школе.

– Смотри, Кира, когда большая стрелка часов будет здесь, а маленькая вот тут, придут Наташа, Толя и Володя. А когда большая будет здесь, а маленькая вот тут, вернусь с работы я.

То есть нужно продержаться всего часов пять. Всего-то. Во-первых, был телевизор, нужно только его включить, как сразу возникало ощущение, что ты не одна. Во-вторых, Кире были куплены новые книги, «Снежная королева» уже начата и ждала продолжения чтения. В Кирином распоряжении были краски, цветные карандаши, альбом для рисования, игрушки. Уходя, Толя закрывал замок на входной двери снаружи и клал ключ под дверь, как это обычно делалось. Кире нисколечко не было скучно, ей даже нравилось, что она такая самостоятельная. Все шло замечательно до тех пор, пока Кира не увидела в окно уж очень весело галдевшую прямо напротив окна детвору: и Ромку, и других мальчишек, и Людку с Танькой. Они лепили снежную избушку. Катали комья, укладывали их один на другой на уже выложенный каркас небольшого квадрата. В голове Киры все еще мелькали сцены из «Снежной королевы», где она была, конечно, Гердой, а Ромка – Каем. Книга осталась раскрытой на диване, Кира взобралась на подоконник, прижалась лбом к холодному окну и стала наблюдать, как растут неуклюжие стенки снежного домика. Одной стороной скорее будки, нежели избушки, стал штакетник их палисадника. Появилось окно, укрепленное какими-то деревяшками. Кира водила пальцем по запотевшему от ее дыхания стеклу. Никто ее не замечал. Ну, это уже слишком! Невыносимо быть по другую сторону и просто наблюдать за этой кутерьмой! Кира постучала в окно тихонько, потом громче, Ромка обернулся, увидел ее, подбежал к окну. Кира открыла форточку.

– Выходи, строим штаб, – заважничал друг.

– Я не могу, дверь закрыта, мне сказали сидеть дома и ждать, когда придут Наташа или братья из школы.

– А ключ у тебя есть?

– Ключ под дверью, – ответила Кира, не понимая, почему ее друг спрашивает об этом.

– Так давай я тебя открою, и сможешь выйти.

Какое простое решение, как же Кира сама не додумалась до этого? Почему ей даже в голову не пришла такая простая мысль, что можно каким-то образом выйти из закрытого дома? Потому что мама сказала быть дома и ждать. Вот почему. Кира очень любила маму и, конечно, не хотела ее огорчать, но соблазн пойти на улицу был слишком велик!

– Мне мама велела сидеть дома.

– Но она же ничего не узнает. Мы поиграем, потом ты пойдешь домой, я тебя снова закрою, и все. Никто не узнает.

Кира подумала минутку. Нет, абсолютно невозможно было отказаться. Она оделась, вышла в сени и толкнула ключ наружу в зазор между дверью и крыльцом. Ромка открыл замок и выпустил Киру на свободу, ура! Он запер дверь снова и опять положил ключ на прежнее место, не проталкивая его слишком далеко, чтобы потом его можно было легко нащупать. С собой брать ключ было опасно, мог потеряться. Ликовала и прыгала от счастья душа! Кира тут же подключилась к увлекательному занятию вместе катать снежные комья, выравнивать их дощечкой, законопачивать образовавшиеся щели в вырастающей стене. В перерывах усаживались на снежный пол в кривой избушке без крыши, дышали на стены и наблюдали, как плотный снег быстро подтаивает от горячего дыхания, образуя кружевные, неровные края.

Сколько прошло времени, было непонятно. Бабушка Ромы, приехавшая приглядывать за братьями, позвала их домой обедать. Значит, пора и Кире. Ромка закрыл за Кирой дверь, проскрежетал ключ в замочной скважине, просунулись мальчишеские худые пальцы с заусенцами на указательном пальце и толкнули ключ под дверь. Дома Кира сняла шапку, варежки, пальтишко, валенки. Посмотрела на часы – стрелки еще не на нужном месте; на валенки – в них вгрызся снег, кое-где покрывшийся в тепле ледяной корочкой. Она стряхнула снег, положила валенки на еще теплую после утренней протопки печь, чтобы не выдать себя. Замела следы.

Зимой Ромка высвобождал ее, как принцессу из темницы. А с весны до поздней осени Кира распоряжалась свободой по собственному усмотрению. У нее было окно свободы! Кира вылазила из него задним ходом, поставив ноги сначала на самое близкое к окну бревно дома, при этом держась за подоконник изнутри. Потом на то, что ниже, перехватывалась руками за подоконник уже с наружной стороны, прикрывала плотно за собой створки и прыгала на землю. Возвращаясь, проделывала путь в обратной последовательности. Мама не могла нарадоваться на Киру – ну какая молодец, спокойно остается дома одна.

– Наташечка, Наташечка, научи меня понимать время. Совсем, полностью!

Хоть и было удобно спрашивать у прохожих, который час, чтобы не опоздать домой, но хотелось понимать также и сидя дома, сколько времени у нее есть до прихода сестры. Ежедневная уловка Киры и Ромки стала их главной тайной. Мама узнает о ней только когда Кире исполнится восемнадцать лет, она расскажет об этой хитрости на праздновании своего совершеннолетия под общий хохот.

Кира с нетерпением поджидала возращения сестры из школы. Наташа приходила сразу после окончания уроков. Мальчишки же могли задержаться где-нибудь на хоккейной школьной коробке, на горке, которая почему-то называлась «Мараканы». Это была огромная куча земли, привезенная для строительства чего-то, но так и не востребованная. Зимой «Мараканы» влекли к себе всю детвору в округе. С горки с визгом летали на санках и лыжах, подпрыгивая на стихийных трамплинах. Или просто неслись со свистом в ушах на ободранных картонках и кусках шершавой фанеры по укатанной до блеска обледенелой полосе.

Угощения из школьного буфета Кира обожала, и не только потому, что они были свежие и вкусные, но еще и потому, что приносились из той заманчивой школьной жизни, о которой она пока могла только мечтать. И еще потому, что ей нравилась забота старшей сестры, что Наташа не забывала о ней, баловала. Кира с любопытством совала нос в раскрывающееся черное нутро новенького, пахнущего кожей и сдобой портфеля сестры, пытаясь угадать по запаху, что же та принесла сегодня. А Наташа неспешно, глядя улыбающимися глазами на Кирину кучерявую голову, доставала шуршащий бумажный пакет. В нем мог оказаться ароматный бутерброд с котлетой или кружевной сочник с выпирающим золотистым творогом по краям, волнистый слоеный язычок с блестящей сахарной корочкой или фигурный кекс c запеченными в нем изюминами, залитая глазурью ромовая баба или посыпанные сахарной пудрой пончики с повидлом, или просто продолговатые пирожки с разными начинками. Но больше всяких разнообразных яств Кира любила само предвкушение этих моментов – получать вкусности из рук сестры. Наблюдать, как улыбается Наташа, как она ласково смотрит почти таким же взглядом, как мама, и видеть, что сестра рада не меньше ее самой.