Евгений Ильдейкин - Недавно прошёл дождь. Часть 2

– Суров ты, Степан Матвеевич. Ждет тебя отец Феофан и гостя твоего ждет. – Детинушка посмотрел на меня. – Ольшанский Павел Иванович, если не ошибаюсь, из дворян, ныне владелец комиссионно-технической конторы «Техник» и при этом студент третьего курса Урало-Сибирского коммунистического университета. Интересный вы человек, Павел Иванович.

– А представляете, какой у меня круг знакомств с такой биографией. Как к вам обращаться, кстати? – Я постарался скрыть свое удивление от того, как много знает про меня этот ряженый в зипун старообрядческий службист. Поставлена у них разведка. Впрочем, за более чем двести лет гонений, такая служба должна была появиться у староверов.

– Монашеского звания я еще не достиг, так что, имя мое простое – Иван Артемьевич Артемьев. Но года мои не велики, можно и совсем просто – Иван. Проходите, гости дорогие, вот в тот дом. Там келья отца Феофана.

Отец Феофан ждал нас в большой светлой комнате, в которой пахло деревом, травами. Меньше всего эта комната походила на келью, разве что скромной обстановкой. Впрочем, все было простым, но практичным. Узкая деревянная кровать у отесанной стены, накрытая лоскутным покрывалом. Дощатый длинный стол у окна с четырьмя табуретами, так что за столом можно и работать, и гостей принимать. На столе аккуратные стопки книг и бумаг, простая чернильница на войлочной подстилке и берестяной стаканчик с перьевыми ручками. Вместо шкафа использовались полки и вешалка, прибитые к стене и занавешенные темно-синим габардином.

Сам отец Феофан, тридцатилетний невысокий мужчина в рясе, с длинными светлыми волосами и небольшой бородой, сидел на скамье у стены напротив кровати и читал толстую книгу, написанную, кажется, еще на старославянском.

– Здорово, отец Феофан брат Федор. – Зайдя в келью, закричал Матвеич. – В гости мы к тебе пришли, как уговаривались.

Матвеич младший отложил книгу, степенно встал, а потом, как мальчишка, одним прыжком подскочил к брату, и они обнялись.

– Ты, Степан, как был медведь, так медведем и остался. Орешь на весь скит, ребра мнешь, аж, дышать невозможно. – Федор отошел от брата и протянул мне руку. – Здравствуйте, Павел Иванович. Я отец Феофан, но вы человек мирской, и разговор наш будет не о делах духовных, так что зовите меня Федором Матвеевичем. И приличия соблюдем, и вам не в тягость будет.

– Здравствуйте, Федор Матвеевич. Брат ваш много рассказывал о вас, я захотел с вами лично познакомиться, да и прогулка по лесу кстати пришлась. – Монах понимающе улыбнулся. Учат их, что ли, этой специальной понимающей отеческой улыбке? – Если не возражаете, мы бы у вас пару деньков в скиту пожили, а потом домой тронулись.

– Оставайтесь в скиту сколько сочтете возможным, Павел Иванович. Хотите – гуляйте, свежим воздухом дышите, а заскучаете – мы вас к делу какому-нибудь приставить можем – грибы, ягоды, дрова заготавливать или чистоту наводить. Если интересно будет, то можете книги наши посмотреть, читать их не просто, но у вас, кажется, есть опыт. – Федор повернулся к брату. – А ты, Степан, опять на берегу валяться будешь?

– Я не просто валяюсь, я духовно просветляюсь. А руками помахать я и дома могу. Веди нас, Федор, показывай, где устраиваться будем.

На постой дали нам дом, разделенный перегородками на две комнаты-кельи и кухню. Хотя кухней никто не пользовался. Питались местные в общей столовой, где главным и единственным работником был один из монахов, до этого служивший матросом на крейсере «Баян» Морских сил Балтийского моря. В гражданскую войну Балтийского флота, как такового, не стало. Матросы буянили, дрались со всеми, за всех и просто так. Наш монах, тогда еще матрос, ото всей этой анархии, гульбы и блуда ушел домой в село Реж Екатеринбургского уезда, но и дома покоя не обрел. От метаний, от дум ненужных, от страстей и искушений ушел он к староверам. И вот уже более года монашествует здесь в Филаретовском скиту. Все это бывший моряк рассказывал нам, пока готовил обед, пока мы ели и после, пока он все убирал, а мы сидели и слушали, и не могли оторваться.

Здесь в столовой нас и нашел отец Феофан. Увидев, насколько мы заворожены рассказом бывшего матроса, монах присел рядом и тоже с удовольствием заслушался байками. В конце концов, после фразы «А вот когда мы в кругосветку пошли…», отец Феофан встал, молча взял нас с Матвеичем под руки вывел наружу. И только отойдя от столовой шагов на двадцать, сказал:

– В столовой мы не только едим, то, что нам готовит брат Петр, но и слушаем то, что он нам рассказывает. Каюсь, сам могу часами сидеть, разинув рот, развесив уши. А если начинаешь с ним в разговор вступать, а еще, хуже того, спорить, то можно и на сутки застрять.

– Вот, бывают же и среди ваших интересные люди. Всегда я у вас мучился, не зная чем себя занять, когда валяться надоедает. Выпить вы не даете. – Матвеич вопросительно посмотрел на брата. Тот кивнул, подтверждая незыблемость правил. Матвеич вздохнул и продолжил. – Теперь хоть к Петру ходить буду. Истории его слушать, заодно и перекусить можно чем Бог послал.

По пути от столовой к дому, где находится келья отца Феофана, мы не встретили ни одного человека. На мой вопрос монах ответил, что все на послушании. Вечером все соберутся на молитву и ужин, а пока каждый занят своим делом.

В скиту было тихо. Слышен только шум ветра, птичий пересвист и, если напрячься, то журчание речки Земляники. Иногда ветер доносил вкусный запах стряпни и дыма от столовой, бывший моряк начал готовить ужин. А так пахло лесом и травой. Никаких запахов железа, гари, пыли, так привычных городскому жителю.

Отец Феофан посмотрел на брата:

– Степан, ты с нами пойдешь, побеседуешь?

– Нет, наслушался я уже умных людей. Пойду по кельям вашим пройдусь, может быть, кому чего починить надо. Все интересней, чем ваши высокие материи разбирать. Так до ужина похожу.

– Молитва вначале, потом ужин.

– Не ты ли говорил, что любое дело на благо людей и есть лучшая молитва Богу?

– Ладно, иди, только не мешай никому.

Матвеич возмущенно хмыкнул и повернул к ближайшему домику. Мы с отцом Феофаном пошли к нему в келью.

Усевшись за столом у окна, напротив друг друга, мы начали с улыбок и взаимных уважений.

– Что ж, Павел Иванович, ваш визит очень порадовал меня. Во-первых: это значит, что наша вера, так или иначе, находит отклик в душах. Во-вторых: вы очень интересный человек.

– Да, Федор Матвеевич, о том, что я интересный человек, мне уже говорил Иван Артемьевич. У него еще топор за поясом.

– Иван Артемьевич – шутник известный. Во многом, именно из-за своих шуток он и оказался здесь. Впрочем, люди по-разному приходят к Богу. Однажды, и вы увидите свой путь.

– Да, вот еще, по пути в скит нам встретились два моих старых знакомых, правда, имена их я только вчера узнал – Игорь и Афанасий. Вышли к нашему костру, когда мы готовились на ночлег, мило поболтали, Афанасий приготовил утку. Потом парни ненавязчиво всю ночь охраняли нас, а утром попрощались и ушли.