Степан Зозулин - Его Лесничество

– Хорошо, что пришел. – сказал он. – Я всё равно собирался тебя дождаться. Мама сказала, скоро будешь.

Хармс проследил взглядом по коридору до поворота в зал. Словно рассчитывал, что она выйдет оттуда с книгой в руке

Ничего подобного, дорогой, Хармса не будет как минимум до пяти

Мать не вышла. Зато посматривал на часы отец. В свете единственной лампочки он походил на хищную птицу. Короткие седые волосы подчеркивали остро выведенный нос. Он протирал очки и поглядывал на сына, ожидая реакции.

– Думал остаться сегодня дома, – решился Хармс.

Не знал, чего от него хотят, поэтому перестраховывался.

Очки так и вертелись в отцовских руках. А тут, расслышав голос сына, он очнулся и нацепил их, одновременно поднимая голову. Изменение разительное. Прямоугольные линзы разгладили черты, и отец предстал таким, каким и должен быть: уже не молодым, но всё ещё неимоверно сильным. Человеком из прежней жизни.

У Хармса что-то зашевелилось внутри. Отец, по-видимому, это прочувствовал, сказал:

– Сегодня важный день для города, и я хочу, чтобы ты был рядом.

Хармс вздохнул. Каждый глоток воздуха шел за два, распирая грудь. Разве что из любопытства мальчишка спросил:

– Переодеться или можно так?

Отец запахивал шинель. Мимолетом обернулся, окинул сына взглядом и ответил:

– Да, так сойдет. Ты не видел мою шляпу?

Хармс не без удовольствия подал отцу головной убор, за что был вознагражден хлопком по спине.

А следом захлопнулась за ними дверь.

На шум вышла в коридор мать Хармса. Но никого уже не застала.

#2

У подъезда ждала машина. Они влезли на заднее сидение, и Иоф назвал адрес. Машина тронулась, и отец впал в обычную задумчивость.

Хармс в такие минуты не мог вытерпеть тишины. Он попытался завести беседу, но ему быстро наскучили односложные ответы. А заговорить с водителем в сияющей форме мальчишка не решился.

Иоф попросил его свернуть с улицы.

– Дальше мы пройдемся, – хлопнул он водителя по плечу.

Оказавшись на открытом пространстве, отец быстро зашагал по тротуару. Хармс припустил следом, едва поспевая в шаг.

Отец взглянул на небо и заметил:

– Прохладно сегодня.

И, повернув взгляд к сыну, добавил:

– Тебе бы теплее одеться. Дома ещё не скоро окажемся.

Хармс не ответил. От быстрой ходьбы под пальто стало жарко, а ноги холодило на ветру после прогретой машины.

Они вернулись на улицу и двинули по тротуару.

Улица казалась вымершей. Походившая в мирные дни на тесный переулок, теперь обрела масштабы проспекта. Но вопреки ощущению свободы и пространства, отец с сыном жались ближе к домам. Их сопровождал только хруст снега под отцовскими ботинками и сапогами Хармса.

В тишине их окликнули из двора. Звук получился резким, и Хармс вздрогнул от неожиданности. Отец этого даже не заметил и свернул в подворотню, где стоял офицер в парадной шинели и меховой шапке. Он взмахнул кожаной перчаткой, приглашая их подойти. Когда сошлись, офицер отдал честь, но без лишнего пыла. Отец, хоть и занимал высокий пост главы городского совета, оставался гражданским. А сейчас шла война, и любой офицер мнил своего начальника – коменданта города – чуть ли не мессией, последней надеждой.

Офицер предложил пройти к остальным и указал на распахнутую за спиной калитку.

В центре двора на постаменте высился бюст с кустистой мраморной бородой и взирал на столпившихся мужчин. Судя по мелькавшим звёздам, – всё военное руководство.

Только Хармс никого уже не замечал, разглядев в толпе Ньюта.

Одетый точно также, как другие офицеры, комендант разительно отличался от них. Мальчишке показалось, что мех на его ушанке лоснится чуть ярче на первом весеннем солнце. А когда он приветствовал отца и приложил ладонь к виску, его перчатка скрипнула с каким-то особенным – гражданским – шиком.

А знаменитые погоны с тремя звездочками!

Ньюта назначили комендантом в чине полковника. Неслыханно! Среди собравшихся мелькали звания и повыше.

Отсюда же – его внешность и повадки.

Хармс хорошо запомнил первую встречу.

В последней четверти их школе выпала честь приветствовать нового коменданта.

Школьники сидели в актовом зале аккуратными рядками.

Хармса облачили в новенький костюм, а он не находил себе места и порывался слинять.

На сцену взошел человек в военной форме.

Военные в городе пока еще были в редкость. Фронт пролегал вдалеке, ближе к нему помещался и генеральный штаб. Но после неудавшегося прорыва будущего коменданта отозвали в город. А вместе с ним прибыла целая делегация офицеров.

Они так равномерно распределились, что редко удавалось увидеть на улицах хоть одного. Предпочитали не мелькать без особой необходимости.

Поэтому Хармс к форме так и не привык. Однако, воспитанный на книгах о прошлой войне, заочно представлял офицера как пример мужества и доблести. Нет, не пример – гору мужества и доблести.

Взошедший на сцену оказался совсем не такой. Несмотря на красивую форму, держался по-простому. И росточком до горы не дотягивал. Но это был он .

Там сидели ребята классом помладше. Ньют пересёк сцену несколькими шагами и стал с улыбкой пожимать ребятам руки, придерживая за плечо. Не рисовался, не махал руками, не отдавал понарошку честь. А подойдя к крайнему мальчишке, и вовсе со смехом обнял, расцеловав три раза в щеки.

И теперь тот же паренек выскользнул из-за офицерских спин и встал рядом.

– Помните моего сына, Грина? – спросил комендант.

Малый с нахальным видом улыбался и протягивал Хармсу руку.

Иоф неожиданно перехватил ладонь и стиснул её в приветствии. Грин смешался, а Хармс не без удовольствия отметил, как на мгновение обнажилось на нём лицо обыкновенного городского пацаненка.

Отец предоставил их друг другу, а сам повёл Ньюта в сторонку. Лишив Хармса возможности пожать руку полковника и, заодно, сделав неизбежным рукопожатие с Грином.

Но к счастью, тот улизнул слоняться по двору.

Он бы одет в пальто с меховым отворотом и шапку-петушок. Неудивительно, что не устоял на месте. Хармс живо представил, как ему холодно. Потому что сам был одет ничуть не теплее.

Так что и Хармс двинул следом, отпечатывая собственные подошвы поверх Гриновых.

На одном из неспешных витков ребята, не сговариваясь, оказались возле отцов.

– И думать забудьте, – возражал Ньют. – Это в первую очередь люди. Разместим и обеспечим топливом, чтобы не замерзли. А потом подыщем помещение.

Когда комендант договорил, Грин махнул головой. Выглядело так, будто это их общее решение, и он полностью согласен со сказанным. Хармсу тоже хотелось поверить красивым словам. Но из-за нахальной морды Грина одновременно потянуло возразить, спорить. Утереть нос паршивцу.