Елена Маттис - Счастья нам, девочки! Обо всем понемногу

Куда нам особенно хотелось? Мы все трое ни разу не были за границей, а потому судить о ней могли лишь по кинофильмам, журналам и прочим средствам массовой информации. Впечатление от старинной архитектуры и почти лубочного природного пейзажа складывалось таким умиротворяющим и греющим душу, что сомнения в нашем, несколько авантюрном, предприятии не закрадывались в наши головки ни на минуту.

Дашута сносно владела английским и под впечатлением от рекламы Мальборо, вернее от белозубого техасского красавца-ковбоя, мечтала об Америке.

Я для себя выбрала Германию. Почему? Возможно, из-за моей любви к немецкому – единственному обожаемому предмету специализированной школы с немецким уклоном. Благодаря дрессуре нашей уважаемой Инны Иннокентьевны, которую мы частенько, чего уж греха таить, доводили до «посинения», мои познания в нём можно было назвать весьма приличными, а для первой встречи и создания благоприятного впечатления в беседе с тамошним сильным полом даже более, чем достаточными.

Ну а Аллочке, потащившейся с нами за компанию и владевшей немецким на гениальном уровне общеобразовательной средней школы, было в общем-то всё равно, а потому её выбор тоже пал на Германию. Во-первых, я поблизости, ну а во-вторых, Германия – не Америка. Если что, домой и на перекладных добраться можно.

Платить ни за что было не нужно. Наша контора-сваха переложила все расходы на плечи состоятельных западных женихов. В конце концов, это ведь они не могли найти подходящих невест в своём отечестве, а за радость быть осчастливленным полагалось платить. Такова жизнь, как говорят французы.

Пакет из агентства пришёл через пару месяцев, когда о нашей затее я практически забыла и думать. Вытащив пухлый конверт из почтового ящика, я сунула его в сетку с продуктами, которые купила по дороге с работы домой.

На улице стояла жара, и я с удовольствием скинула босоножки на высоком каблуке, едва открыв дверь квартиры. Переодевшись и рассовав продукты в холодильник, я уселась за стол и повертела конверт в руках, пытаясь представить, что там, внутри, быть может, находится моя судьба. Или нет?.. Это родное и привычное «или нет» успокаивало. Не суля глобальных житейских перемен и не заставляя принимать решения, оно оставляло маленькую лазейку пустить всё на самотёк и ехать дальше по накатанной.

Я налила в чашку кофе и задумалась. А что, если и правда попробовать? Ну чем я рискую? Я ведь всегда хотела семью, детей, а с нашими представителями сильного пола такие перспективы мне до сих пор не светили. Пока или всегда? Прождать всю жизнь или всё-таки попробовать изменить её самой? Решившись, я распечатала конверт.

Все четыре письма пришли из Германии, куда мне больше всего и хотелось. Кроме владения языком, моё, чисто интуитивное, желание не имело под собой никакой реальной почвы. Да и какие могут быть основания хотеть куда-то у человека, до сей поры в подробностях изучившего лишь собственный сибирский город, для которого даже родная столица, Питер и Прибалтика всё ещё являлись пределом мечтаний? Но в агентстве я так уверенно назвала Германию целью своего будущего проживания, что ни у кого не могло остаться и тени сомнений в обдуманности моего выбора.

В общем и целом, все кандидаты в мои потенциальные мужья производили благоприятное впечатление. Кто-то из них был более, а кто-то менее привлекателен, разнился, судя по фотографиям, и социальный статус, но всех объединяла явно бросающаяся в глаза, необъяснимая «ненашесть». Рассмотрев фотографии внимательно, я поняла, в чём дело. Они не стремились нравится и позировать, a просто выглядели на фото такими, какими, по-видимому, были и в жизни: естественно. Это было ново, импонировало и заинтересовывало.

Особую симпатию вызвал у меня баварец Клаус. Для своих «немножко за сорок» он выглядел весьма импозантно: тёмные, с лёгкой проседью волнистые волосы, аккуратные усики, ухоженные руки, спортивная фигура. Всё это великолепие дополняли зеленоватого цвета элегантный костюм и информация, что сей достойный господин работает директором небольшого банковского филиала, где и был запечатлён сидящим за письменным столом. Надо ли говорить, что он в наибольшей степени соответствовал моим представлениям о будущем спутнике жизни?

За Клаусом по ступеньке приоритетов шёл Хартмут – предприниматель из Ганновера, проживающий в собственном доме с мамой и семнадцатилетним сыном. «Староват немножко, целых сорок восемь, – вздохнула я. – Даже для моего, по словам Дарьи, не совсем юного возраста, многовато, да и рост всего сто семьдесят – прямо, как мой, а поставь меня на каблуки? Хм…» Но на фотографии Хартмут чем-то напоминал Жана Габена, и это примирило меня с его прочими, менее привлекательными, параметрами. «Ладно, пусть будет», – решила я, рассортировав его письмо в разряд «помиловать».

Сорокадвухлетний гамбургский житель Томас в свободное время увлекался слушанием музыки и прогулками на природе, которые он бы с удовольствием совершал вдвоём с милой, красивой и верной русской спутницей жизни. Что ж, вполне понятное желание. Я бы и сама с удовольствием дышала свежим воздухом в приятном мужском обществе.

О своей деятельности вне свободного времени Томас «очень хотел бы мне рассказать», но предлагал осветить сию тему «при дальнейшем знакомстве», в коем очень надеялся меня заинтересовать. Больше, судя по фотографии, привлечь моё внимание ему было нечем: бесцветные редкие волосы, искусно зализанные «на бочок», дабы не травмировать женский глаз явно наметившимися пробелами, серые маленькие глазки за довольно толстыми стёклами очков, животик… В общем, нормальный среднестатистический мужик, на которого я здесь, в России, будучи даже «на полном безрыбье», никогда не обратила бы внимания. Но я старалась быть объективной и решила судить не только по лицу. А может, у него душа хорошая?

Последним я рассмотрела кандидатуру Петера из Фленсбурга. Шестидесятипятилетний пенсионер, сияя широкой, явно вставной белозубой улыбкой, собирался сделать всёдля счастья и благополучия будущей спутницы жизни. Нда-а, серьёзный товарищ! Уверенности в себе, а главное, в своих способностях осчастливить тридцатилетнюю русскую невесту можно было бы позавидовать. А может, он наследство имеет в виду? А если нет? В этом случае значение слова «всё» оставалось тайной за семью печатями. «Ну что ж, успехов вам, дорогой товарищ Петер», – пожелала я и решила оставить мужчину в покое. Делала ли я при этом ошибку всей моей жизни? Кто знает? Я подозревала, что этот вопрос, увы, так и останется без ответа. Ну и ладно!

Дашута с Аллусиком примчались по первому же моему зову. Вопрос о личном счастье подруги подвергся тщательному и всестороннему обмусоливанию, на какое способны лишь мы, женщины. Кандидатура каждого претендента была обсуждена с пристрастием, фотографии осмотрены и проанализированы всесторонне.