Виталий Волков - Выстрел в Вене. Премия им. Ф. М. Достоевского

«Ты не верь, Костя, что у тебя душа есть. Нет ещё в тебе души».

«А что же тогда беспокоит меня, Эдик»?

«А выпавшая пломба беспокоит больше, чем целая. То, чего нет, беспокоит больше чем то, что есть. Нет в тебе души, хотя не совсем так – душа родится сразу, как ты умрешь. На твоём месте. Сохранив энергию. Есть такая слабая энергия – подобия. Но это потом. Это если займёшься настоящей физикой, как Кирилл. Нет, нет, именно физикой души… На том месте конденсируется душа, где было чувство справедливости. От справедливости – одни ошибки, ты это учти. А так что и не надейся избежать греха. Живи себе так что, бей себе шишки. Спеши натягивать колготки. И об этой штуке – душе – много не чешись. Сохрани ты огонёк жизненности – на него она и прилетит»…

Так что же, всех и вся простить, воткнув крест осиновый в могилу справедливости? Ты в бога поверил, дядя Эдик? Да упаси боже. В Льва Николаевича Толстого. Простить – возвыситься. А вот принять, что у каждого место своё и рояль своя – этому не всякий-який научится. Так?

«Если бы души совсем не было, что тогда несло бы тебя в Вену? Беспокойство чего? Или прав Эдик, и беспокоит не душа, а орган справедливости? Чертово розовое море! Когда это в последний раз ты размышлял о душе? А тут развезло! Нет, развело! Вот чудесный русский язык»!

– И я тоже не понимаю, зачем спрашивать, если все равно нет? – Брови девушки тоже оказались гуттаперчевыми. Брови, которые могли бы достать апогеем дуги до выпуклой доли лба – такого он не встречал, и эти брови его заинтересовали.

– Это очень по-немецки; если в инструкции предписано спросить – спросят. И очень по-австрийски – что омлета не хватило, – девушка продолжила сыпать словами.

– Часто бываете в Европе? Познали немецкий орднунг? – вступил в права участника диалога Новиков.

– Нет, скорее австрийский озохенвей, – живо, не раздумывая, среагировала девица.

– Живете или работаете? – пропустив озохенвей, продолжил допрос Константин. Ему любопытно было наблюдать за лицом.

– В культурную столицу я по работе.

– По тревожному письму?

– По тревожному нас в Саратов или в Урюпинск. А сюда – по культурной потребности. Для ее удовлетворения.

– Потребности или надобности?

– Это откуда думать…

– А откуда можно думать? Разве не из головы? Есть варианты?

– Можно из прошлого. В Урюпинске мы тоже бывали. Можно из будущего. А если из настоящего – то по надобности. Согласны?

Новиков прищурил глаз. Какое разнообразие овалов предоставляет это лицо!

– А почему Вы решили, что я согласен? На мне написано, что я действую по надобности, и что я – не гласная, а со-гласная?

– Шутите?

– Ничуть. Я не умею шутить.

– Принято. Вы дольше обычного разглядывали облака для мужчины с такими набитыми кулаками, так что как раз наоборот.

– Так Вы – журналистка? – нахмурился мужчина, срезав линию про облака и про кулаки. Ближе к сути!

– Точно. Хотела быть писательницей, училась на филолога, а стала журналисткой.

Константин хмыкнул. Он не любит журналистов. Кто их сейчас на Руси любит, из честных то, из пахотных, из тех, кто в пахоту по нос да уши, когда свистят мушки над головой. Но говорить об этом девушке он не счёл уместным, разглядев в том свой профит.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.