Константин Зарубин - Это даже не умрёшь. Роман

Дядя Коля глядел им вслед и не верил своему счастью. Облечение, наполнявшее его душу, было безбрежно. После того, как Зина и папа вошли в здание вокзала, он забрался в запорожец и окрылённо поехал в ближайший гастроном.

В Петербурге Зина возобновила чтение учебников и занятия с репетиторами. Кроме того, мама постепенно переложила на неё почти всю работу по дому. Зина не помнила никаких событий между серединой декабря и возвращением в сознание, но хозяйственная жилка, воспитанная тётей Люсей, успела окостенеть ещё осенью. Брат Ваня стал прибавлять в весе. Он обнаружил, что Зина с воодушевлением делала для него бутерброды, макароны, гренки и даже свиные котлеты с луком независимо от времени суток и количества просьб в день.

3-го июля телевидение и жители Российской Федерации переизбрали Б. Н. Ельцина на второй срок. Зина не внесла вклада в это событие – 18 лет ей исполнилось только десятого июля. День рожденья прошёл в суженном семейном кругу – без Вани и папы. Они уехали на дачу.

Мама подарила Зине вечернее платье. Бабушка Тоня – туалетный набор и книгу автора Козлова «Искусство быть счастливым». Бабушка Наташа тут же отметила, что истинное счастье обретается только в истинной вере, и достала пакет с иконой Богородицы (35×50 см.), а также Новым Заветом (с Псалтырем), который ей преподнесли американские миссионеры. Хотя отец Иннокентий и Клавдия Михална не уставали напоминать, что американские миссионеры смущают умы и сеют фрукты раздора, просто взять и выбросить красивое издание с золотистой шёлковой закладкой и тонкими нервущимися страницами было жаль.

Зина повесила икону над изголовьем своей кровати. Чтение Козлова и Нового Завета (с Псалтырем) пришлось отложить на будущее. Через неделю начинались вступительные экзамены на филологический факультет.

На день первого экзамена мама взяла отгул. Её угнетали тяжёлые предчувствия. Зина изъявила желание писать сочинение в своём новом вечернем платье. В конце концов её удалось отговорить, но такое начало не предвещало ничего хорошего. За завтраком и по дороге на Васильевский остров мама, чтобы как-то сбить себя с неприятных мыслей, задала Зине десяток вопросов о трудах и взглядах Фонвизина, Тютчева, Толстого и Валентина Распутина. Накануне мама заглянула в один из учебников и наугад прочитала несколько разделов. Зина ответила относительно связно и, насколько мама могла судить, без очевидной околесицы.

День был солнечный, с приятным ветерком. Когда абитуриенток запустили в аудиторию и дверь закрылась, мама на всякий случай минут сорок простояла в коридоре. За дверьми аудитории царили шорох и молчание. Паникующая Зина вроде бы не показывалась. Мама посмотрела на часы, покинула здание и пошла на Большой проспект, чтобы сесть на скамейку и скоротать время за чтением «Искусства быть счастливым». Ей хотелось знать, не пишет ли автор Козлов чего потенциально дестабилизирующего для Зининой психики.

Зина тем временем излагала на бумаге в линейку соображения на тему «Не хлебом единым: духовное измерение русской литературы (на примере двух писателей XIX-го столетия и трёх писателей XX-го столетия)».

Последний Зинин репетитор любила прищуриться и сказать, что хорошее сочинение «должно быть написано тематично, вдумчиво, эмоционально, нетривиально». Слово «нетривиально» Зина посмотрела в словаре. «Духовное измерение – самое главное измерение настоящего художественного произведения», – писала теперь она. «Его наличие отличает истинную литературу от литературы пустой, тривиальной, написанной на потребность дня. Цель настоящего писателя – вложить в своё произведение заряд духовности и передать его читателю. Это не значит, что читателю остаётся всего лишь открыть книгу и получить этот заряд. Отнюдь! Чтобы понять духовность автора, надо вдуматься в произведение. Надо вжиться в него эмоционально, пропустить его через душу и сердце. Правильное восприятие духовности – это труд, которому надо учиться».

На этом вступительное слово заканчивалось. Начиналось прояснение терминологии:

«Что же такое духовность? Конечно же, это неотъемлемое и глубочайшее свойство русской культуры, которое нельзя объяснить в двух словах. Не хлебом единым живёт русский человек! Не обращая внимания на повседневные проблемы и мелочные заботы, он устремляется к высшей нравственности и справедливости, к счастью для всех людей на земле, к Богу, к красоте. Духовность в литературе – не что иное как художественное выражение этого стремления. Произведение с духовным измерением приоткрывает для читателя покрывало тайны, позволяет нам увидать луч света истины, приблизиться к Богу и стать намного чище и добрее. Выражаясь образно, можно сказать, что свет истины льётся через духовную литературу прямо от Бога в душу человеческую».

Бабушка Наташа использовала это образное выражение при вручении Нового Завета на дне рождения. Она слышала его от Клавдии Михалны, которая слышала его от отца Иннокентия.

Прояснив терминологию, Зина перешла к основной части. Самыми духовными авторами XIX-го столетия, вне всякого сомнения, были Достоевский и Тютчев. Следовали старательно вызубренные цитаты из Алёши Карамазова и про камень, скатившийся с горы. В XX-ом веке знамя духовности подхватывали Блок, Цветаева и Солженицын, причём Цветаева совершенно очевидно держала его так высоко, что не выдержала и прискорбно надорвалась, а «миссия Солженицына ещё не увенчалась концом». Ему, допускала Зина, предстояло обойти в духовности всех предшественников.

«Русская литература немыслима без духовности», – заключала она. «Пока не обрывается традиция духовности и свет истины проливается на нас со страниц книг, литература живёт. Я несказанно счастлива, что мне выпало жить во время, когда Церковь и духовность встают из пепелища и возвращают свои законные права. Бог вернулся из изгнания на нашу поруганную Родину. Снова сияет сияющий град на холме! Мы можем смело надеяться, что новые русские писатели пойдут по ступням своих великих предшественников, разглядят сверкающую светочь истины и поделятся с нами своей духовностью в новых великих произведениях великой русской литературы».

Это было последнее предложение.

Про сияющий град на холме было написано в отрывном православном календаре.

На стадии проверки Зинины соображения о духовности легли на стол молодой канд. филологических наук Лилии Семёновны Соловьёвой. Лилия Семёновна привычным движением расписала красную шариковую ручку об обложку журнала «Нева» и начала скользить глазами по аккуратным строчкам Зининого сочинения. Под конец её глаза наполнились слезами.