Константин Зарубин - Это даже не умрёшь. Роман

– Молодчинка девчонка! – вздохнула она. – Просто молодчинка!

За два месяца до проверки Зининого сочинения Лилия Семёновна воцерковилась и стала носить распятие на серебряной цепочке. Что ещё более существенно, прямо накануне проверки она видела сон православного содержания. Ей приснился мужчина с бирюзовым галстуком и нимбом над головой. Он представился Александром Невским. Лилия упала на колени, но мужчина взял её за руку, поднял с колен и вывел из здания университета – прямо в васильково-ромашковое поле. Вдали, на холме, сиял град Китеж.

За сочинение Зина получила «отлично». На английский она отправилась окрылённая успехом и рассказала тему The Four Seasons без единой запинки. Определённые трудности возникли с переводом отрывка из адаптированного Сомерсета Моэма, однако обе экзаменующие преподавательницы находились под впечатлением от предыдущей абитуриентки, которая огласила название своей темы как «май футур профессьон», запнулась на втором предложении и после долгой паузы сказала, доверительно подавшись вперёд: «Сорри. Ай хэв нот ту спикинг ту инглиш мэни тайм». На этом фоне Зине с энтузиазмом поставили пятёрку.

Сдав на четыре устный экзамен по русскому, Зина внезапно поняла, что такая широкая полоса удачи в её несчастной жизни может иметь только одно объяснение – сверхъестественное. На обратном пути она пробежала всю дорогу от метро до квартиры, бросилась в свою комнату и, не снимая туфель, забралась на кровать. Стилизованный под Рублёва портрет смуглой Богородицы с младенцем настороженно смотрел на неё со стены.

– Спасибо вам, Матерь Божья и Господи! – выдохнула Зина.

Она молитвенно сцепила руки и рухнула на колени. По щекам стекали слёзы благодарности.

Так Зина поступила на филологический факультет Герценовского Университета (на специальность «Преподаватель русского языка и литературы, а заодно, на всякий случай, английского»), и так начался глубоко православный период в её жизни.

Этот период длился недолго – до 25 января следующего года – и закончился традиционно: самоубийством через повешение. На протяжении всего периода Зина, как и полагается первокурснице, ходила на все лекции, конспектировала каждое слово, читала все книги и страшно переживала. Успокоение она находила в вере. У неё по-прежнему не было друзей (сокурсницы и немногочисленные сокурсники начали тихо сторониться её едва ли не первого сентября), но зато у неё были походы в церковь с бабушкой Наташей и Новый Завет (с Псалтырем), более четверти стихов которого она подчеркнула к январю синим карандашом.

Она перестала носить джинсы и юбки выше щиколотки. Она перестала надевать блузки с короткими рукавами. Она молилась перед едой, раздражая маму и забавляя Ваню – тот без конца передразнивал её и при первой же возможности раскатисто завывал: «Гоооосподууу пооомооолимсааа». Папа держался корректно, с усталым любопытством. Как-то вечером он даже взялся за Новый Завет, но после третьего Евангелия имел неосторожность спросить у Зины, какое же из четырёх всё-таки правильное. Зина крикнула, что они все одинаково правильные, вырвала у него книгу и закрылась у себя в комнате. Несколько дней после этого она отказывалась разговаривать с ним.

Вместе с январём наступила первая сессия. Зина сдала её на три не очень твёрдые тройки. Плохие оценки она отнесла на счёт своей греховности. Чтобы понизить греховность, она начала молиться в два раза чаще и носить на голове цветастый платок, взятый у бабушки Наташи.

Мама забеспокоилась. Втайне от Зины она устроила матери разбор полётов. Под конец беседы бабушка Наташа плюнула в её сторону и посулила ей божью кару, если она вздумает вмешиваться в религиозное воспитание. Мама хлопнула дверью и той же ночью шёпотом поведала папе о своём беспокойстве.

– И что мы можем сделать? – отозвался папа со своего края расстеленного дивана. – Чего, не помнишь, как она психанула, когда я её про Библию спросил?

– Помню, – угрюмо прошептала мама.

Было решено успокоиться и надеяться на лучшее.

Несмотря на цветастый платок, в котором Зина явилась на последний экзамен, по окончании сессии одногруппники пригласили её отпраздновать вместе с ними. Они были, в целом, неплохо воспитанной, вежливой молодёжью. После некоторых нравственных колебаний Зина приняла приглашение. 25 января, в 6 часов вечера, она пришла в квартиру старосты Юли на Третьей линии и, не снимая платка, села за стол. Юля сослалась на недоделанные закуски и скрылась на кухне. Из музыкального центра раздавалось «Радио Максимум».

Постепенно подошли все остальные. Три девушки привели своих молодых людей. Денис, один из двух юношей группы, явился с крысой-альбиносом по имени Рапунцель в кармане куртки. Во время застолья крыса шустро бегала по его плечам и шевелила усами. Все смеялись и совали ей кусочки хлеба и крекеров. Смаковали детали сессии. Относительно невинно перемывали косточки преподавателям. Пили «Монастырскую избу» и коньяк. Несколько раз танцевали под танцевальные элементы репертуара «Радио Максимум».

Зина продолжала сидеть в платке, отодвинувшись от стола и сочувственно улыбаясь. Она ничего не пила и почти ничего не говорила, и первые часа два никто особо не замечал её присутствия. Приведённые молодые люди, конечно, шёпотом спросили своих девушек, что это за ненормальная, но шёпотом же получили указание не обращать на неё внимания.

К половине девятого вежливость и тактичность собравшихся были изрядно разбавлены алкоголем. Общение перестало быть общим и разделилось на секции. Хозяин крысы Денис самозабвенно покачивался на табуретке, доедал последний бутерброд с красной рыбой и мычал под радио. Крыса сидела у него на голове, зарывшись мордочкой в густую рыжую шевелюру.

– Эй, привет, Зин, – крикнул Денис, дожевав бутерброд. Потом, для верности, помахал рукой.

– Здравствуй, Денис, – ответила Зина с другого конца стола. – Ты только меня заметил? Я самая первая пришла.

– Не сомневаюсь, – икнул Денис. – Ты, я сморю, улыбаешься всё загадочно. Как Джоконда.

– Да, улыбаюсь, – согласилась Зина.

– А чего улыбаешься-то? Если не секрет?

– Да так… Смотрю на вас всех…

В глазах Дениса воспламенился интерес. Он непроизвольно дёрнул головой, и крыса вскочила, принимая боевую стойку.

– И что ж ты видишь?

– Вижу суету сует и томление духа, – скорбно сказала Зина. Она готовила эту фразу с начала вечера.

– Да ну? – саркастически изумился Денис. – Правда что ль так всё запущено?

– Да. – Зина наклонила голову. – Молодёжь в наши дни слишком далека от Церкви. Вы живёте не по Слову Божьему.

Одна из девушек увлечённо целовалась со своим молодым человеком на диване прямо за спиной Зины.