Андрей Гамоцкий - Ковидики

К концу первого года клизмирование потихоньку внедрялось в массы. Известные личности публично, снимая на камеры, вгоняли себе в прямую кишку некий лекарственный раствор, призванный стерилизовать часть кишечника. Тем самым убрать зловредную бобро-палку. И земляне увидели в этом анусном просвете, проделанном клизмой, свет в конце тоннеля.

Впрочем, были и те, кто сопротивлялся процедуре. И что красноречивей всего – среди антиклизмачей было огромное количество медиков. Которые всячески отговаривали и отказывались от стерилизации кишечной среды. Не видя в ней смысла. А видя вред и нарушение нормальной микрофлоры.

И это могло навести человечество на некоторые подозрения.

Смутить инопланетян могло и то, что мало кто хотел об этом задумываться. Мало кто хотел сопротивляться. Людям всегда было проще приспосабливаться и выискивать лазейки. А если кто и хотел поспорить, то не мог. Ибо был в критическом меньшинстве. Сопротивление подавлялось и наказывалось. Человека записывали в простодушного дурачка и невежу. Человека подавляли и высмеивали.

Как можно сомневаться в правильности ограничений и запретов, если среди традиционных мемов шаблонно попадались грозные и жалостливые «мой дед дристал дальше, чем видел, и едва выкарабкался», или «я так тяжко переболел, думал, унитаз развалю».

Нет. Человек был беспомощно слаб и тревожно подавлен. Дело человека – носить прокладку и бояться. И ждать, что кто-то когда-то его спасет.

И тогда, послушав душещипательную историю, инопланетяне вежливо бы кивнули своими кивательными органами и спешно отправились бы восвояси. Пометив в своих вычурных туристических блокнотиках, что через пару-тройку десятков земных лет сюда следует наведаться.

Чтобы узнать, к чему же вся эта бобронозно-прокладочная катавасия в итоге человечество приведет.

«Бэтменятко»

На пике формы я входил в десятку самых сильных боксеров мира. С одного удара я мог вырубить крупную рогатую скотину, уже не говоря о том, чтобы убить человека.

Думаю, это первая причина, по которой я участвовал в операции.

У меня была жена. Она погибла во время родов, вместе с ребенком. По официальной версии, в больнице вспыхнул пожар – и ее, сложно рожавшую, не смогли спасти.

Думаю, это вторая причина, по которой я участвовал в операции.

Сейчас уже мало кто вспомнит те наводящие ужас события. Ученый мир окрестил их как «Постковидная несостоятельность плода». В народе же прозвали проще и понятней – мор новорожденных.

Истинные причины невероятно большого количества смертей младенцев знали несколько тысяч избранных во всем мире. Так называемая элита, главы корпораций, верхушка военных ведомств и приближенные медики. А так же, разумеется, горста исполнителей. Среди которых значился и я.

Да, это я убивал новорожденных. Теми самыми кулаками, что способны были завалить зебру или муфлона. Я отрабатывал на плодах приемы профессионального бокса. Это все я, а не постковидная несостоятельность.

Как мыслящее орудие, я обязывался держать язык за зубами, иначе меня обещали не щадить. Но сейчас, когда столько воды утекло, и я стал дряхлым, давно отжившим свое стариком, я решился. И родных у меня тоже нет. Напакостить они никому не смогут.

Так что пришло время рассказать правду. Какой бы чудовищной и дикой она не показалась.

Я должен снять с души этот груз.

Разумеется, делалось это из самых благих побуждений. Возможно, я даже в некотором роде спасал мир. Но как-то легче не становится.

Где-то месяц спустя после потери жены и ребенка ко мне пожаловал военный чин. С места в карьер в ультимативной форме предложил участие в сверхсекретной операции «Бэтменятко». Добавил, что, ни много ни мало, на мои плечи, а точнее на стальные руки, возлагались надежды на спасение человечества.

Чин посчитал нужным поделиться, что моя любимая ни от какого пожара не погибла. Ее убил наш с ней ребенок. Точнее то, во что он превратился.

Ни для кого не секрет, что определенный процент людей прошли несколько этапов вакцинации от разных производителей. Уже давно доказано, что первые, на коленке сварганенные вакцины едва ли могли похвастаться идеальным составом, равно как и большим багажом исследований на предмет возможных последствий.

Но никому и в голову не могло прийти то, что вышло в итоге.

Оказалось, что девушкам, прошедшим вакцинацию одновременно американской, китайской и российской вакцинами, категорически не следовало беременеть. Сочетание этих трех вакцин вызывало кошмарный эффект на плод. С ним происходила необъяснимая, жуткая и мистическая трансформация. Формирующийся организм мутировал в гибридное существо, помесь человека и летучей мыши. Обретая зловещие и гадкие черты хищной птицы. Голова деформировалась и вытягивалась, скручивались и смещались кости таза и ног, превращаясь в короткие когтистые наросты. Ручки перепончато склеивались с туловищем, создавая уродливое подобие крыльев.

Мутация начиналась внезапно и спонтанно, зачастую в течение дня до начала схваток. И выявить ее на ранних этапах было невозможно.

Подобное чудовище, заверил чин, вырвалось из живота моей супруги. Будучи по натуре агрессивным и голодным вампиром, оно набросилось на медицинский персонал.

Потому их приходилось убивать. Сразу и на месте.

Вот что именно возлагалось на мои плечи. На мои стальные руки.

Я убивал новорожденных гибридов около года. Почти каждый день. Мой личный рекорд – восемь за смену.

Операцию проводили во всех регионах, где раньше регистрировали и применяли одновременно три вакцины. Государства действовали скрытно и жестко. Всех беременных, когда-то привившихся тремя вакцинами, насильно помещали в стационар на крайних сроках. Их тщательно, круглосуточно обследовали. Медицинский персонал был заменен на обученных военных, чтоб операция проводилась в условиях строжайшей секретности.

Меня же, как и прочих исполнителей, поселили в одной из палат родильного дома. Когда у плода обнаруживались первые мутации, беременную тут же усыпляли и отвозили ко мне.

Сами же бэтменята были крепкими орешками, крайне живучими и стойкими. Глубоко заснувшую роженицу крепко фиксировали к койке, койку поднимали вертикально и прижимали к стене.

И я начинал работу.

Я бил и бил. Выпуклый живот сотрясало от ударов. Плоть краснела, отекала, воспалялась, затем багровела и синела. Подавляя отвращение, я продолжал со всей силы вминать натруженные кулачища в растянутое, как барабан, пузо. Работал апперкотом по пигментированной полоске, тянувшейся от лобковых волос. Работал хуком по оплывшим, выпирающим бокам. Вминал джебом вывернутый пельмешком пупок внутрь.