Игорь Скурча - Тонги

Воробей открыл глаза – будто и не спал. Форточка открылась от ветра больше обычного, но страх, проморозивший тело, исходил не из неё. Он жил глубоко внутри, в центре живота.

Недопитая бутылка водки на столе – спасение. Налить, однако, оказалось не просто – трясло так, что всё прыгало, и жидкость лилась мимо стакана. Тонги как-то изловчился и поймал горлышко ртом. Удалось сделать пару глотков; поперхнулся и долго захлёбываясь кашлял. Чуть не потерял сознание; хотя лучше бы потерял.

– Стерва, стерва… – несколько раз выкрикнул Воробей. Это он про Елен. И ещё сделал вывод:

– Если женщина стерва по жизни, то даже смерть бессильна с этим бороться. –

*

Был ещё день, но за окном стояла серая пелена осенней измороси и настроение от такой картины не улучшалось. Комок льда, словно проглоченный во время сна, так и сидел внутри.

Тони, отстраняясь от мандража, пытался судорожно размышлять. Его осенила догадка:

– Призрак появляется во время дождя. –

Дождь же, по всей видимости, будет идти всю ночь. И как её пережить?

Раздался стук в дверь, еле слышный, осторожный, но для Воробья – как молотком по голове. Паника! бежать! куда? Тони просто вжался в кресло. Слышно, что кто-то тихо вошел. Постоял в прихожей-кухне и направился в комнату.

– Антон, ты дома? –

Это была Люба-Курица. Антон повернул голову в её сторону и, наверное, минуты две изучающе смотрел: не видение ли?

– Что с тобой? Приболел? –

Она подошла к столу.

– А я вот не дождалась приглашения, сама пришла. Лорик, друг твой, попросил приглядеть за тобой, мол, у тебя проблемы. –

Люба достала из принесённой сумки свёрток и положила на стол. Пояснила: это солтисон, родственники привезли из деревни. Вкусный.

– Я присяду? –

Она сняла куртку, поправила причёску и села за стол напротив. Тони продолжал излучать удивленье и испуг.

Люба даже покрутила головой: что это там он вокруг меня обозревает.

– Ты что, призраков видишь? – сказала обычно, но попала в точку. И по реакции Воробья поняла это.

Курица, к слову, была в теме: эзотеричка-любительница. Считала такие проявления серьёзными и никак не желала шутить. Видя, что хозяин на взводе, стала говорить ровным спокойным голосом.

– Появление потусторонних сущностей тут – не редкость. Место такое. Кладбище рядом, оно как космодром. –

Наверное, не столько такое будничное пояснение, а именно сам успокаивающий тон, возымели своё действие; Воробей начал возвращаться.

– Ты тоже здесь кого-то ещё видела? –

– Кроме тебя, никого.-

– Тебя, говоришь, Лорик прислал? И ты согласилась? И со мной заговорила вчера на дежурстве с его подачи? А раньше пряталась от меня.–

– Ну, Лорик, слышал про него? Все говорят, что он не как все. Голубой, одним словом. Ты же, вроде, у него в друзьях? Вот я, прости, и сомневалась. Вчера утром Лорик открыл историю про твою несчастную любовь, что женщина та, умерла, и теперь является перед тобой. –

Тонги закивал головой: да, да, да. Потом обратился к гостье с неожиданной просьбой: помоги, мочевой пузырь разрывается, а сбегать в туалет – стрёмно. Кабинка в двух метрах от задней двери.

Когда Тонги неуверенно, но быстро, скользнул в кабинку, Курица увидела тень (?), которая как бы резко шарахнулась от светового потока открывшейся двери. Или почудилось? Скорее так.

Парню она не стала открывать свои видения. Зачем лишний раз пугать пугливого?

Люба произнесла:

– Единственный способ-проверка на призрака – это увидеть его не одному, а, по крайней мере, двоим. Исключается тогда вариант субъективной индивидуальной галлюцинации. –

Тонги успокоился. И не просто. Положительное влияние собеседницы пробудило в нём скукожившееся от страха мужское начало. Оно проснулось и затребовало своего.

Он стоял посреди комнаты у стола, и неожиданно:

– Люба, можно тебя обнять? –

При этом он подразумевал жест благодарности. Любе тоже захотелось пригреть мужика. Они прижались друг к другу, обхватив руками за плечи, чуть покачиваясь. Так на санаторных танцульках исполняют очень личный медляк.

Спустя несколько минут Люба, чуть отодвинув голову назад, вроде готовилась что-то сказать, но не вышло. Тонги поцеловал её в губы, и она ответила. Получилось длинно: порядка 15ти «Горько!»

*

Тонги пошёл в душ первым. Посмелел; ракета на старте и тянет к цели. Во рту от любовного ража стало волнительно горячо.

В спальне тем временем Люба перезастлала постель. Второй номер помыться был её. Она взяла большое банное полотенце из открытых хозяином бабушкиных запасников. Разделась в комнате – так теплее; Тонги наискосок удалось зацепить взглядом фрагменты белого женского тела, что раззадорило ещё больше. Его стало потряхивать; уже не от холода, а от возбуждения. Ему это понравилось. Что может приятнее предвкушения верной утехи?

Тихо, от мелкого пошатывания кровати, зашуршала каменное творение Тонги, вывешенное у изголовья, как картина. Как загадочное заклинание.

Тонги пришпандорил этот скринник (экранчик) совсем недавно, собрав его из красных экземпляров, презентованных ему Степаном. 7 ручейков по 7 камней. Получилось нечто завораживающее.

Вдруг раздался стук, один из голышей в средней косичке – самый нижний – оторвался и упал. Тонги вздрогнул. Не то, чтобы испугался, но сбился романтический настрой и… всё таки испугался.

Он наклонился увидеть, куда закатился оторвыш.

– Надо же, сорвался.-

Тонги говорил оправдываясь перед Любой, которая, судя по тени, заняла дверной проём. Но, повернувшись, похолодел: в обёрнутом полотенце узнал Елен. Опять таки мокрую.

Она сказала, прошептала, прошелестела:

– Покажи свой маленький турнепс.-

Ужас полностью овладел Тонги: от кончиков пальцев до кончиков вставших дыбом волос. Всё тело налилось тяжестью и оцепенело. Краем глаза Тонги зацепил малярный ножик, лежащий на прикроватной тумбочке. Озарение сверкнуло и пронзило, тело резко разблокировалось. Он схватил нож, откинул одеяло:

– На, сука! Подавись!-

И полоснул не медля по крайней плоти, напрочь отняв шкурку. Кровь и боль враз отрезвили . Тонги заорал звериным рыком.

*

С Любой-санитаркой просто повезло. Оказалась при деле и при месте. Вначале, конечно, опешила. Но ситуация не давала время на раздумья. Руки делали всё сами. Обеззараживание (водкой), потом перевязка и нейтрализация: заставила накатить той же водки целый стакан. Тонги постонал, похрюкал и затих. До утра.

Люба переспала в комнате на диване. Вот такая ночь любви. Позвонила в 9 Лорику. Так, мол, и так – свершилось обрезание, похоже на психологический срыв. Она попросила прийти и принести соответствующие медикаменты.

Лорик вначале нашёл себе замену в санатории и прибыл к Тонги где-то через час. По дороге ещё прихватил с собой встретившегося Степана. Тот же успел загрузиться у тёщи знаменитыми по округе пирожками с грибами и картошкой.