Никита Новиков - Миша и осень на ферме

– Миша меня зовут, – ответил тот, размышляя над тем, может ли змея выползти из багажника в салон.

– Михаил, значит! – сказала Маргарита.

Миша помотал головой:

– Просто Миша.

– А что ж тебя к Селяновым понесло? – изъявила любопытство женщина. – К ним, говорят, никто никогда не ездит. Гостей не принимают, от чиновников отмахиваются! К ним проверки если на ферму приезжают – те их прогоняют! Мол, наша земля – и катитесь все отседова, кем бы ни были!

– Да! – подтвердил Николай со знанием дела.

– Я к ним Коленьку восемь лет назад денег одолжить отправила, – продолжала та, погладив мужа по плечу. – А они на него с ружьем вышли! С ружьем!

Миша понимающе кивал и угукал, но думал о своем: «Мало ли, что говорят! Да и кто знает: может, Николай к ним вместе со Степанычем пошел, а те не оценили. А проверки: ну, проверки тоже всякие бывают: и проверки, которые люди с полномочиями проводят, и «проверки», которые устраивают люди лихие, чтобы пожилых и прочих доверчивых граждан обманывать».

– А ферма у них жуткая какая! – продолжала Маргарита. – Там конь не валялся годами! Чернозем размыло да развеяло! Сорняками поля поросли! Уж не знаю, на что Селяновы живут там! А дом – развалина гнилая! Как у нас непогода тут начинается, я все думаю, что в этот-то раз дом не простоит, но мы сегодня с Коленькой мимо проезжали – он все там же, дом этот.

Слушая рассказ Маргариты Сергеевны, Миша разглядывал фотографию фермы, которую он достал из кармана: на ней Селяновы – ничем не примечательная счастливая пожилая пара – стояли в обнимку перед симпатичным двухэтажным домом темно-желтого цвета, в котором они жили на ферме.

– Маргарита Сергеевна, дом, про который вы говорили, – задумчиво сказал Малинин, когда супруга водителя закончила, – похож на этот?

Он протянул ей фотографию.

– Ой! – округлила глаза Маргарита, посмотрев на фото. – Похож дом! Может, и он даже! Только Селяновы помоложе здесь выглядят, – взяла Маргарита фотографию из рук Миши. – Улыбаются даже на фотографии, смотри-ка! – усмехнулась она. – Мы с Коленькой сюда восемь лет назад переехали, а дом у Селяновых уже тогда не ахти какой был. Старая фотография, наверное. На! – она подала фотографию обратно Мише.

Когда Миша покупал ферму у Селяновых, то Анастасия Михайловна Селянова говорила, что в доме нужно сделать кое-какой ремонт – так, по мелочи, – и немного облагородить ферму, потому что последнее время она стояла бесхозной. Он убрал фотографию в карман – и выдохнул, расслабляясь: «Маргарита Сергеевна наверняка преувеличивает. Женщина она, кажется, эмоциональная, явно недолюбливает Селяновых. На ферме все не так плохо, наверное».

– Тут говорили, – Маргарита заговорила тише, будто секрет раскрывая, – что Селяновы свою ферму продавать собираются!

Николай хохотнул:

– И ведь купил же кто-то!

Миша тоже хохотнул, но невесело.

– Да! – продолжала Маргарита, повернувшись обратно и ткнув супруга в плечо. – Нашли какого-то несчастного простака!

– Хотел бы я на него посмотреть! – добавил Николай.

Супруги смеялись и обменивались шутками, потешаясь над покупателем фермы. Заливистый хохот прибавил громкости в автомобиле, где супруги, упражняясь в остроумии, высмеивали незадачливого нового владельца фермы. Миша к их веселью, по понятной причине, не присоединился.

Когда они открыли багажник автомобиля, Степаныч спокойно спал там же, где Николай Петрович приказал ему лежать.

Николай Петрович широко улыбнулся редкими зубами, показывая Мише на змею:

– Говорил же! Так и сидит змей! Давай!

Миша, привыкнув к соседству со Степанычем во время поездки, по очереди вытащил обе свои сумки, поднимая их аккуратно, чтобы не тревожить обитателя багажника.

– Ну, – сказал водитель, – бывай! – Николай протянул Мише руку, которую тот пожал своей большой пятерней.

– Да надолго там не задерживайся лучше! – крикнула Маргарита из салона автомобиля.

Малинин улыбнулся неуверенной улыбкой. Время перевалило за полдень. Стоило Мише оттащить сумки от автомобиля, «Жигуленок» тронулся, оставив его рядом с плотной стеной кустарника. Стена обрывалась неасфальтированной сельской дорогой, которая пересекала ферму и была ответвлением от дороги главной, по которой он только что ехал. Миша потянулся, разминаясь после долгого пребывания практически в одном положении, взял сумки в руки – и пошел, огибая кустарник. Когда он увидел пейзаж за природной стеной, то остановился. Прищурившись, он рассматривал видневшийся вдали двухэтажный дом, – да, староватый, но ветром точно не сдует, – пробежался взглядом по заросшим сорняком оградам полей по обе стороны от дороги: выглядели они как ряды балок небольшой высоты, соединенные двумя рядами досок. Он пожал плечами:

– Да не так уж и плохо, вроде, – с облегчением пробормотал Миша, порадовавшись тому, что люди склонны преувеличивать.

Топая к дому, он, щурясь на солнце, рассматривал поле справа от себя – вытоптанную землю с участками травы, напоминавшую футбольную «коробку» у него во дворе, где он гонял мяч в детстве. Миша пытался вспомнить, что было написано в наспех пролистанном недавно пособии по сельскому хозяйству: сначала землю надо разрыхлить, а потом вскопать? Или сначала сорняк выкорчевать? Повернув голову налево, он сделал вывод о поле и с той стороны: такая же футбольная «коробка». Ну, может, травы чуть меньше, чем справа.

Оказавшись близ дома, Миша оценил его: к двери с замыленным стеклом, которое было площадью полметра на полметра и заменяло стандартный дверной «глазок», вела лесенка высотой две ступеньки – и, поднявшись по ней, можно было оказаться на крыльце. Крыльцо было частью деревянной платформы более широкой площади, чем основание дома, на которой дом и располагался; платформа была огорожена обветшалой деревянной изгородью высотой обычному человеку по грудь; у двери стояла скамейка с двумя выделявшимися новизной подушками у подлокотников; на Малинина дом смотрел двумя зашторенными плотной тюлью окнами; ветер подул сильнее – где-то заскрипела доска.

С таким же скрипом отреагировали ступеньки и доски, проходя по которым, Малинин подошел к двери. За стеклом в двери, которое, судя по мыльным разводам, мыли довольно беспечно, виднелась такая же занавеска, как на расположенных по обе стороны от двери окнах. Миша поставил сумки вниз – и постучал в дверь, вглядываясь в скрытое занавеской убранство дома: можно было различить коридор, в конце разделявшийся на две противоположные ветви; столик справа у стены, располагавшийся напротив лестницы, поднимавшейся на второй этаж в сторону входной двери. Над столиком висела фотография в рамке – и на ней можно было различить четырёх людей рядом с этим же домом. Мише показалось, что двое в центре – мужчина и женщина – были постарше, так как были уже с сединой, а другие двое по бокам – тоже мужчина и женщина – помоложе. Малинин предположил, что это Селяновы с детьми, но разобрать точно не давало плохое освещение в доме, а также занавеска.