Алексей Горбатов - Бездомный

Полицейский стоял на противоположной стороне балкона и смотрел на Вектора, не сводя с него дула пистолета.

– Ведь ты пришел за моим телом, – прошептал Вектор и перекинул ногу через балконные перила, – ты пришел, чтобы взять мое тело, так бери… бери его… таким, какое оно есть…

Мыслей больше не было…

В следующую секунду Вектор полетел вниз, размахивая руками, как подстреленная птица бессмысленно машет крыльями в свой последний полет к земле.

2003, 2007. Москва

1. “I don't mind” – Я не возражаю (англ.).

2. “Welcome to the United States” – Добро пожаловать в Соединенные Штаты (англ.).

3. YMCA (Young Men Christian Association) – Благотворительная организация, основанная в годы Великой депрессии.

4. “Are you OK?” – С вами все в порядке? (англ.)

5. “The Lord is my light and my salvation” – Мой Бог – это мой свет и мое спасение (англ.).

6. “O, Jesus! O, Lord!” – О, Иисус! О, Боже! (англ.)

7. “You took advantage of me” – Ты воспользовался мной (англ.).

8. “No, I did not” – Нет (англ.).

9. “United States of America. Department of Justice” – Соединенные Штаты Америки. Отдел Правосудия (англ.).

10. “program begin”, “declare A,B,C”, “if”, “else”, “go to”, “stop” – “начало программы”, “объявить А, В, С”, “если”, “иначе”, “пойти на”, “стоп” (англ.).

11. “We don’t need no education, we don’t need no thought control, no dark sarcasm in the classroom, teacher, leave them kids alone” – Нам не нужно образование, не нужно контролировать наши мысли, никакого черного юмора в классе, учитель, оставь нас, детей, в покое (англ.).

12. “Hey! Teacher! Leave us kids alone!” – Эй, учитель, оставь нас детей в покое.

13. “All in all, it was just a brick in the wall” – В конце концов, все это был только кирпич в стене.

15 Апреля

Здравствуй, дорогая Женечка!

Долетел я до места благополучно. Никаких проблем на паспортном контроле не было. В первый день ночевал в “Международной гостинице для студентов” – “Hostelling International”. Гостиница эта вроде студенческого общежития. Комнаты в гостинице по четыре двухъярусных кровати, цена за койку – двадцать пять долларов в день, считай, месячная плата за нашу общежитскую кровать на “Автозаводской”. В Бостоне это, оказывается, самые дешевые гостиничные койки. По крайней мере, так мне в аэропорту сказали. Уж не знаю, правильно ли я их понял, но сказали мне именно так, что койка эта “the best choice in my situation”. А когда мне цену на нее назвали, то я поначалу подумал, что это я шиковать буду и последние сто дорожных баксов тратить. Вроде как приехал в Америку их зарабатывать, а тут сразу тратить начинаю на излишние жилищные удобства. Но потом решил, что не буду я скупиться на ночлег в мой первый американский день, и не стал на вокзале ночевать, как мы с тобой для меня предполагали.

Вокзалов в Бостоне два, Северная и Южная станции – North и South Station. Я и на той, и на другой побывал, и показалось мне, что для ночлега они малопригодны. На Южной станции в зале ожидания пара хороших дубовых скамеек стоит, однако, полицаи вокруг них крутятся, вроде как высматривают что-то, то ли за местными бездомными смотрят, то ли за чистотой скамеек следят, только подумал я, что ночевать на те скамейки я не пойду. Не знаешь ведь, какие порядки в чужой стране насчет туристов за океаном. А на Северной станции так и вообще скамеек нет, чтобы ноги по-людски вытянуть, а только кресла сидячие, железные, неудобные.

Что же касается наших бостонских соотечественников с тридцатилетним стажем за океаном, телефон которых твоя подруга дала на тот случай, что могут приютить меня на пару дней, то пустая затея с ними вышла. Позвонил я им прямо из аэропорта, и ответ мне был пронзительный, как крик петуха: “Вы, Константин, зачем сюда приехали? Америку покорять? Вот и покоряйте, а нас, скромных беженцев из вашей Империи Зла, не беспокойте”. Хотел я им на это возразить, что за тридцать лет от Империи Зла только монументы вождям-императорам на горстке площадей остались, да не стал бывших узников совести разговорами о других берегах беспокоить. В конце концов, не много человеку надо удобств на ночь, а тем более на заработках за океаном.

И тут мне с ночлегом, и одновременно с питанием неожиданно повезло. В той студенческой гостинице я познакомился со студентом из Греции, который приехал в Америку к своему дяде, епископу в Нью-Йорке, а когда я сказал ему, что русский, то он посоветовал мне поехать в местный православный монастырь, в котором можно, как это у них называется, “жить пилигримом”. Сам он в том монастыре не раз останавливался, когда в Америку приезжал. Правда, за пилигримство это, то есть за койку и постель, в монастыре нужно молиться по пять часов в день, такой у них православный режим, а потом на кухне помогать, но ведь так и в Библии сказано – кто не работает, тот не должен есть. К тому же в монастыре и компьютеры есть, и Интернет, и даже на одном из компьютеров русская клавиатура имеется. Так что пока монастырский режим мне позволяет, пишу тебе “электронное” письмо в промежутках между молитвами, хочу поделиться с тобой первыми впечатлениями о земле обетованной. Ты же, как только прочтешь его, черкани строчку. Когда будет еще у меня возможность на Интернет выйти, я не знаю. Один раз мне разрешили в монастыре Интернетом побаловаться, и один раз ответную почту проверить. Сказали, впрочем, что в Публичной библиотеке тоже Интернет есть, но когда я до того Интернета доберусь, это еще вопрос.

Сначала несколько слов о славном, и, как я из туристического проспекта узнал, первом американском городе. Бостон город небольшой, но исторический, с трехсотлетними домами, газовыми фонарями и небоскребами – каждый сверчок знай свой пятачок. Домам в самой старой части города, которая называется “Beacon Hill”, Холм Бекона, или Бэкона, один черт, по триста лет, а некоторые сложены из таких гранитных глыб, что простоят, верно, не меньше пирамид Хеопса, только сантехнику меняй. В других домах кирпичик к кирпичику так приложен, что кажется, лезвие бритвы между ними не просунешь. Сам город лежит на трех холмах, то есть лежал когда-то, потому что теперь от тех холмов только один холм остался, самый высокий, “Beacon Hill”. В центре города находится парк – “Boston Common”, в переводе Бостонское Пастбище. Парк этот, действительно, вроде как пастбище и есть, очень похож он на огромную лужайку с трехсотлетними дубами, вязами и аллеями с именными скамейками. Ты не поверишь, что здесь на некоторых скамейках таблички прибиты в память того-то и того-то, и даже на земле мемориальные таблички вкопаны под дубами и вязами. Забавные есть таблички. Например, “Место Великого Вяза” – “Site of Great Elm”. В ней строчка: “Здесь собирались сыновья свободы”. Место это историческое. Стоял на этом месте в прошлом веке огромный вяз, которому уже тогда было несчетно сколько лет. И на том вязе квакеров вешали, по-нашему диссидентов. Инакомыслящих, то есть. Причем так вешали, чтобы в последнюю минуту они обозревали воду Лягушачьего пруда – это на Пастбище тоже историческая достопримечательность, мелкий пруд, в котором раньше лягушки квакали, а теперь его дно забетонировано. Так и называется – Frog Pond. Ходил я по пастбищенским аллеям, и вдруг слышу церковный бой. Знакомая какая-то мелодия, думаю. Прислушался и уловил, что первые аккорды того церковного боя ни дать ни взять – “Боже, царя храни”. Удивился, конечно, но потом подумал, а чему, собственно, удивляться? Наверное, мастер тех часов русские корни имел, и, стало быть, ростки те корни дали соответствующие.