Людмила Терменёва - Игра в абсурд. Сборник рассказов и миниатюр от 40 авторов

Картина вызвала бы бурное недоумение у случайных путников, но в каждом абсурде есть свой смысл.

Какой смысл увидели вы? А может, что-то вас удивило больше всего?!

«А пули летят, пули…» – вертелись строчки у Пули, пока она летела вперёд и вперёд.

И вдруг: бумц, дрынц, рикошенц!!!

Что-то булькнуло – и Пуля стала… Булей.

Цель потерялась.

Мягкотелые мысли ошарашенно разбредались кто куда, а Буля всё пыталась дергаться по направлению куда-нибудь.

– Ать-два! – раздалось рядом, и Буля обрадовалась: где-то она это уже слышала, но вот где?

Не хочешь не узнать ответ – не задавай вопрос.

Поэтому она спросила: «Как вы считаете: мне в ать или в два?»

Вопрос был поставлен прямо, в лоб.

Блестящий, гладкий лоб ушёл от ответа, он давно уже собирался уйти, не прощаясь, по-английски.

Вопрос ненадолго повис в воздухе. И с грохотом рухнул на асфальт.

Буля немного поотскребала свой вопрос, но он уже прижился на асфальте, пустил корни, дал побеги. Даже поболтать был не прочь.

– Располагайтесь, прошу вас, отдохните на травке!

– Что-о-о? – рявкнула Буля. – Какой отдых? Покой нам только снится!

И сама испугалась: «Ой, что это я? Или не я?»

И смущённо добавила: «Это совершенно точно: или не я».

– Все вы так говорите, – огорчилась травка, – вот всё сделаю, потом отдохну, всё завтра да завтра. А знаете, какой день завтра?

Она открыла настенный календарь, вырвала листик и подала его Буле.

Буля развернула листок, на котором красовалась надпись: «Завтра».

– Вот именно, – Буля растянулась на травке. – Именно этот день я и имела в виду.

Над ней голубело небо. И только быстрые стрижи, как пули, проносились мимо, напоминая о том, что где-то есть какая-то цель.

Женщина юно-пожилого возраста нервно топала ножкой перед зеркалом, выбирая шляпку.

Примерила новую. Щёчки порозовели, губки налились сочным алым цветом.

«Мертва…» – неуверенно прошептала она с ударением на «е».

Сменила на привычную, старую. Глаза потускнели, лицо осунулось.

«Жертва», – отчётливо произнесла вслух.

Прислушалась к ощущениям. Рука сама потянулась за новой шляпкой. Лицо разгладилось, волосы заструились по нежной шейке. Серая юбка окрасилась в яркий оранжевый с огненным подпылом.

«Что я теряю?!» – подумала новоявленная красотка и шагнула сквозь стену.

На остановку далеко от дома по свежим рельсам спешил автобус сиреневого цвета.

«Билет до рыбалки, пожалуйста, – попросила знакомка. – Сегодня нестерпимо хочется ловить».

Лучики солнца, плескающиеся в воде, сами прыгали ей в ладошки.

Наигравшись вдоволь с ручейками, ещё безымянная, она сорвала лист подорожника у надгробной плиты. Прочитала имя. Улыбнулась.

«Аминь, Жертва Печальевна Беспомощная. Ты отдала самое ценное, что было, – привычность и предсказуемость. Да ладно тебе, вставай, нам нужно срочно кое-что сделать».

Жертва поднялась, отряхнулась, они взялись за руки, подпрыгнули на месте и приземлились в душной конторке.

Шлёпнув на стол паспортистке лист подорожника, сообщили: «Нам бы имя поменять. Мертва Живицкая. Ударение на „е“. Отчеств не счесть, обойдёмся без них. Место жительства – оранжевая юбка у синего ручья».

В соседнем кабинете кто-то грохнулся в обморок.

«Но это невозможно. Такого не бывает. Вы всегда жили в обычном сером доме, по улице Грусти, в Унылом квартале».

Лицо паспортистки выражало «как все».

Новорождённая и восставшая мягко склонились к столу.

«В следующий раз, милочка. Когда почувствуете себя не в силах что-либо изменить. Наденьте яркую юбку, смените привычную шляпку и смело беритесь за дело».

Подмигнули, щёлкнули каблучками и растворились в пролетающем мимо закате.

Вместо листа подорожника перед паспортисткой лежала юбка цвета сочной травы.

А какого цвета юбку предпочитаешь ты?

Я КоКка. КоКка-таксист. Не спрашивайте, почему вдруг и с какого перепугу.

Вот только вчера я лежала на мягкой лежанке и задумывалась об отношении ко мне двуногих.

Несправедливо!

КоШку не пускают гулять, где и куда она хочет, коШку заперли дома.

А сами разъезжают на машинах, когда хотят и куда хотят.

Вот я и размечталась, как было бы прекрасно, если бы я могла сама кататься на машине хоть целый день. Ох и насмотрелась бы я той жизни, которой живут двуногие. Взять хотя бы такси… И катаешься, и общаешься, и ещё на этом зарабатываешь.

Замечталась я и не заметила, как заснула. А утром…

А утром проснулся КоКка, да ещё за баранкой. За баранкой такси. Сначала испугался (бог ты мой, я – «он»), а потом подумал: «Была не была, дай-ка покатаюсь в своё удовольствие, раз уж я в машине и, оказывается, умею шоферить».

И тут звонок от диспетчера. Вызов. Надо ехать. Вот сейчас отвезу пассажира и накатаюсь всласть. Только одного отвёз, тут и второй пассажир подоспел. Неразговорчивый и ворчливый, да ещё с запахом перегара. Наконец довёз, высадил. Ну всё, ща один прокачусь. Не-е-ет, снова заказ такси. И снова, и снова.

Оказывается, ты за рулём сам себе не принадлежишь. Тебя дёргают то туда, то сюда. Никакого личного времени. Ни полежать, ни поумываться, ни, в конце концов, почесаться, ни спокойненько в туалет.

Несправедливо!

Как было бы здорово лежать в постели и ничего не делать! И чтоб тебя накормили, и погладили, и почесали, и даже в туалете за тебя помы-ыли. И никуда не хочется уходи-ить. Ведь дома уютно и тепло-о-о. Вот бы стать кошшшшш-хр-хр-хр.

Под огромным старым дубом сидели Колобок и его брат Волобок. Они уже очень давно ждали, когда придёт Додо, потому что им кто-то когда-то сказал, что нужно обязательно дождаться Додо, которому они смогут выгодно продать свои души. Наступил новый день, прибежал мальчик-посыльный и сказал, что Додо очень извиняется и просит передать, что сегодня занят и придёт только завтра.

– Надоело ждать! Давай уйдём отсюда, если Додо и завтра не придёт, – предложил Колобок.

– Нельзя уходить, ведь мы должны дождаться Додо, – возразил Волобок.

Оба вздохнули и принялись ждать. Наступило завтра, но Додо не пришёл. Наступило послезавтра.

– Ну что, уходим? – спросил Колобок.

– Да, пойдём, – нерешительно согласился Волобок.

Но они не сдвинулись с места.