Софина Райз - Шоколад с морской солью. Книга II

– Конечно же, тебе одной решать, как избавиться от племянницы, но знай, в муниципальном приюте она точно пропадёт. Такие маленькие домашние дети не выживают среди уличных бродяг. Эва, разве тебе ни капельки её не жалко? Она же единственное близкое тебе существо в целом мире! – Луис вступился за девочку, словно она была ему родная, желая переупрямить чёрствое намерение любовницы немедленно отделаться от ребёнка.

– И речи быть не может! Что ты такое мне предлагаешь? Кто вообще будет кормить нас и оплачивать квартиру, когда меня с треском выпихнут из труппы?! Мне, по-твоему, тоже в стриптиз-клуб податься?! Как Камилле?! Балет – моя единственная карьера, и не для этого я полжизни провела у станка, до седьмого пота отрабатывая батманы и сгибая спину перед хореографами в гранд-плие, чтобы закончить её на панели? – гнев Эвы, отражаясь от пустых стен, буквально сотрясал потолок.

– Должно же быть другое решение! Эва? Где вы с Камиллой жили, когда умер ваш отец? – мозг Луиса мгновенно просчитывал все возможные варианты и, как ему показалось, нашёл правильный логичный ответ.

– Как где? В балетной школе при театре Мунисипаль. Точнее сказать, в интернате. Отец оставил нас там насовсем после смерти мамы, – Эва погрузилась в далёкие воспоминания, и яростное выражение глаз немного смягчилось.

– Возможно, Эмилию отправим туда же? Получится настоящая балетная династия, – он вопросительно заглянул Эве в глаза и, довольный своей находчивостью, игриво подмигнул.

Девушка не оценила его смекалку, ничего не ответила, а только резко отвернулась и принялась ходить из угла в угол. На мгновение Луису показалось, что Эва и не Эва вовсе, а загнанный дикий зверь, который вот-вот на него набросится и растерзает.

– Браво, Луис! Отличная идея пришла в твою светлую голову! Ты, верно, идиот или прикидываешься? Кто заплатит за её обучение там? Может быть, ты? – желчно прошипела Эва, гневно стиснув губы и с силой пнув ногой стул. Ни в чём не повинный стул обиженно и громко упал на пол.

Луис едва заметно вздрогнул, но сделал вид, будто ему всё равно, он не слышит оскорблений и равнодушен к истерике. Продолжил более спокойно, чем прежде: «Разве бесплатных мест в интернате нет?» – при этом он задумчиво посмотрел в окно. Яркое солнце зависло высоко в небе – примерно четыре часа после полудня – и ему нестерпимо захотелось выбраться из душной квартиры на пляж. Через пару часов ребята соберутся играть в волейбол, а он, первый игрок и капитан, вынужден будет сидеть в четырёх стенах, чтобы успокаивать бессмысленную злобную истерику своей любовницы. От досады мужчина едва заметно поморщился и заломил руки за спиной, громче прежнего похрустывая суставами изящных, будто выточенных умелым скульптором пальцев.

– Бесплатные места в теории, конечно, существуют, но… – в таком же раздражённом тоне добавила Эва, – попасть туда на общих основаниях, то есть по конкурсу, словно вытащить лотерейный билет. Шанс один на несколько тысяч! Желающих чересчур много, а у меня при этом нет ни связей, ни денег. Через месяц я рассчитывала уехать в Европу и наконец начать новую жизнь. Заработать хорошие деньги и выбраться из бедности наконец. Балеринам в Париже весьма неплохо платят… Намного больше, чем здесь, – она продолжала расстроенно сокрушаться, нервно перебирая руках в связку ключей.

– Скажи, сколько времени у меня есть в запасе, прежде чем ты избавишься от племянницы? Постараюсь всё уладить иным способом, без твоей помощи и тем более без твоих денег. Не могу обещать, что получится, но пробовать надо. Против законов совести пинать несчастное дитя, словно бездомного щенка, от двери к двери. Только подумай, на глазах маленькой Эмилии убили мать… Как думаешь, она когда-нибудь сможет это забыть?! Эва, пожалуй, ты безнадежна, если зная всё это и глядя малышке в глаза, в тебе нет ни капли сострадания, ну же!

Эва равнодушно моргнула глазами, улыбнулась одними губами и по-кошачьи плавно отвернулась от любовника, облокотившись локтями о спинку кресла. Застыла, глядя в окно. «Конечно, мне жаль, но что я могу?» – но отвечать вслух не хотелось, потому как всё, что сказал Луис, было правдой, которую малодушному сердцу совершенно не хотелось слышать.

– Брось дуться. Тебе не жаль. Правда она и есть правда. Не важно под каким соусом её подавать. Будь честна – ты не любишь никого на свете и девочка для тебя обуза. Не хочу судить тебя, потому что это не моего ума дело, как тебе следует поступить со своей племянницей. Однако не спеши, если у меня получится, именно ты будешь в выигрыше – получишь полную свободу и отсутствие желчной отрыжки в спонтанных воспоминаниях о дочери покойной сестры. И ещё, знаешь, у девочки самая злобная и, пожалуй, самая сексуальная тётушка во всем Рио-де-Жанейро, м-м-м? – Луис неслышно подошёл к Эве сзади, крепко обнимая своими сильными пальцами изящные упругие бёдра, и по-испански прошептал на ухо: «Eva, cuando estas furioso tu es muy muy linda y tе quiero mucho»… При этом его правая рука скользнула под тонкий трикотаж свободной светло-серой майки и остановилась, поглаживая живот чуть ниже пупка. Нежная кожа девушки, чувствуя жар настойчивого прикосновения, отозвалась лёгкой дрожью и в мгновение покрылась мурашками.

Вопреки ожиданиям Луиса Эва вовсе не испытывала в этот момент потерю рассудка от желания, а скорее наоборот, ею овладело сильнейшее раздражение. Липкие прикосновения любовника, как и его банально-пошлые комплименты, только усилили это чувство.

– Не сейчас, Луис! Перестань немедленно! Идиот, ты что не видишь, в каком я сейчас состоянии? Думая своим нижним полушарием, ты в одно мгновение позабыл о девочке? Не думал, что будет, если она прямо сейчас войдёт в комнату и увидит, как ты лапаешь меня, а? – презрительно произнесла Эва, с силой убирая руки мужчины от своей обнажённой груди.

– Да, брось ты злиться, любимая. Сейчас закрою дверь на замок и … – спокойно произнес он, одной рукой стягивая с загорелого торса чёрную бельевую майку, другой ловко поворачивая защёлку.

– Пошёл ты к чёрту. Сказала же – я не в настроении! Читай по губам: не хочу ни тебя, ни секса с тобой, ни даже видеть твоё лицо так близко к моему. НЕ ХОЧУ! – девушка яростно оттолкнула Луиса, но мужчина, казалось, её слов не слышал. Не обращая ни малейшего внимания на грубый отказ, он уверенно отрезал Эве пути к отступлению и приблизился почти вплотную.

– Детка, тебе сейчас просто необходимо расслабиться. Ты слишком напряжена и агрессивна, поверь, я знаю отличный способ… – Луис провёл кончиком языка по самому краю мочки и теплым шёпотом дыхания проник в ухо. Поцеловал шею и крепко притянул к себе. Эва напряжённо сжалась и скрестила руки на груди: «Я же сказала НЕТ!» – прорычала она и оттолкнула мужчину сильнее и резче, чем первый раз, намереваясь непременно причинить ему боль. Упорство Луиса выводило из равновесия и, окажись в её руках в этот момент увесистый предмет, она непременно обрушила бы его ему на голову. Эва мечтала только об одном – чтобы её наконец оставили в покое. Мечтала поскорее избавиться от плаксивой капризной племянницы, а заодно и от любовника, который задержался в доме намного дольше обычного. Все мысли в этот момент шептали только о желанном уединении под аккомпанемент фортепиано и виолончели, и бокале-другом прохладного белого савиньон блан, или наоборот в ночной клуб – и так, чтобы до утра и без памяти… Утром следующего дня всё обязательно само собой прояснится. В минуты отчаяния нужно помолчать, подождать, подумать, и возможно тогда, в благословенной тишине спокойного ума, Эванжелина Муньос расслышит ответ Вселенной на вопрос о том, как именно следует поступить с Эмилией и есть ли смысл ждать обещанного Луисом чудесного избавления.