Валерий Шевченко - Романс с сурдопереводом

Всех жителей столицы Антон делил на художников и тех, кого можно поселять в написанных ими интерьерах и пейзажах. Художников в Москве было громадное количество, но персонажей для перенесения на холсты, картон и бумагу во много раз больше. Случалось встретить интереснейших типов в самых неожиданных местах, и потому во всех карманах Антон неизменно носил блокноты и карандаши. Картины без людей казались ему пустыми, однако портретов он писать не любил.

Через полгода пребывания в Академии он открыл для себя вернисаж. Выставка в Измайлово представляла собой огромную ярмарку картин, рисунков, миниатюр и прочих изделий, имеющих хоть отдалённое отношение к творческому ремеслу. Здесь можно было наткнуться на шедевр, но также и купить бездарную, но броскую поделку. На всякий вкус и карман находился свой товар. У местных завсегдатаев можно было многому научиться, поговорить о любопытных и интересных вещах. Некоторые художники были очень колоритны.

Вот Инга, например, на первый взгляд совершенно легкомысленная девица, не стремящаяся получить сколько-нибудь серьёзное образование, не признающая авторитетов, презирающая чужое мнение о своих работах. Безалаберная, чрезмерно эмоциональная, девушка была талантливой самодеятельной рисовальщицей. Её изящные, тонкие рисунки пользовались неизменным успехом у профессионалов и дилетантов. Инге не требовалось вдохновения, времени, впечатлений, она не зависела и от наличия материалов для творчества. Это и работой трудно было назвать, скорее это напоминало игру, развлечение. За неимением пера, кисти, туши и красок в ход могли пойти самого разного рода карандаши и даже ручки любого типа. Девушка наносила свои рисунки на ткань, бумагу, картон, фанеру. Причудливые цветы, человечки, животные возникали в считанные минуты. Любители оригинальной живописи платили приличные деньги за рисунки, которые художница создавала прямо у них на глазах: быстро и без видимых усилий. Дёшево Инга не продавала даже собственный росчерк…

Другим интересным типом был Коля Беленький, повсюду таскающий за Ингой её огромную сумку с красками и картинами. Он давно считал себя несчастным и с детства обречённым на страдания. Изнывать от тоски мог по любому поводу, будь то хмурая погода, плохая выпивка или её полное отсутствие, недостаток либо избыток покупателей. Самой серьёзной причиной для тоски и печали была безмерная и безнадёжная любовь к Инге, которая обращала на Колю не больше внимания, чем на приблудного пса Гаврика, регулярно выпрашивающего у завсегдатаев остатки бутербродов якобы в награду за охрану. Антон подозревал, что готовность Коли к страданиям и лишениям была всего лишь позой. Однако образ несчастного бедолаги вызывал бездну сострадания у особ женского пола. За исключением Инги, разумеется.

В общем, на вернисаже кипела и бурлила особенная жизнь со своими законами, обычаями, радостями и огорчениями. Здесь были свои герои, комические и трагические персонажи, любимчики Фортуны и записные неудачники.

**

«Как хорошо, что я художник, а не музыкант. Будь я певцом или пианистом, мне совсем нечем было бы тронуть её душу. А так у меня есть шанс», – думал Антон, добавляя лиловые тени на полотне, которое ему до сих пор не удавалось закончить. Картина называлась «За день до грехопадения» и должна была явить зрителю Еву, решившую выйти из подчинения чужой воле, пусть даже эта воля – Божья. До сих пор Праматерь представлялась Антону этакой первой феминисткой. Теперь же ему пришло в голову изобразить сомнение, приведшее к известному вкушению запретного плода. Сомнения, любопытство терзали Еву до тех самых пор, пока она не решилась дотронуться до неведомого, познать запретное. Голубоватый свет слева и густые лиловые тени справа словно делили лицо и фигуру женщины на светлую и тёмную стороны. «Искушение внутри нас самих, – подумал Антон, – и, кажется, мне удалось изобразить его». Он вытер руки большим пёстрым лоскутом, отошёл от картины, постоял в двух шагах от неё – и счёл работу законченной. А вместо плачущей девочки он напишет к выставке «Портрет художницы», изобразив Риту, пишущей эскизы в цветущем весеннем саду. Это и будет как раз то, чего ему до сих пор не хватало.

Из зеркала нагло усмехалась нарумяненная и раскрашенная яркой косметикой и блёстками красотка. Алые губы презрительно кривились, подрисованные бровки кокетливо изгибались, тяжёлые от туши длинные ресницы только что не касались отражающей поверхности. Под толстым слоем грима едва угадывалось совсем ещё юное, но вполне уже продажное личико. Ни дать ни взять проститутка из сомнительного квартала. Рита провела по лицу в зеркале ладонью, словно стирая его. Созданным образом она была вполне довольна, он идеально подходил для новой картины. Ещё она наденет на девицу полупрозрачную блузку с глубоким декольте на пышной груди и чулки в сеточку. Таких предметов одежды в Ритином гардеробе нет, пожалуй, и у Алисы не найдётся. Но одёжки изобразить труда не составит. Уличная девчонка получилась очень убедительно и натурально.

Рита любила экспериментировать с разнообразными средствами декоративной косметики, пользуясь ими, как художник красками. Она создавала самые образы на собственном лице, не украшая его, а изрисовывая до неузнаваемости. В минуты грусти это развлекало. Иногда же она разыгрывала друзей, изображая то мулатку, едва выговаривающую несколько слов по-русски, то чопорную даму в порядочных годах. Вот только парфюмерией не пользовалась ни при каких обстоятельствах, понимая, что пристрастия к запахам у людей редко совпадают.

Возможно, из Риты вышла бы неплохая актриса, когда бы не глухота. Девушка мысленно покинула компанию профессионалок продажной любви и силой воображения перенеслась на сцену. Её фантазия своевольно нарядила свою хозяйку в лохмотья и стоптанные туфельки, изобразив принцессу в изгнании и нищете. Несчастья и лишения, выразительно сыгранные актрисой Маргаритой Маленькой, произведут на зрителей потрясающее впечатление: публика будет слушать, застыв в своих мягких креслах, а чувствительные дамочки смахнут платочками навернувшиеся слёзы.

Ещё можно вообразить себя певицей, восходящей звездой сцены. Интересно бы услышать, какой у неё самой голос. Алиса говорит, что красивый – низкий, глубокий, волнующий. Слова вроде понятные, но соединить их в воображении не получалось. А публика слушала бы, не дыша, – это можно себе представить.

– А на что это похоже? – настаивала Рита. – Попробуй объяснить, чтобы я поняла.

– Это звучит, как свежий ветер. Как морские волны перед дождем, – старательно подбирала сравнения Алиса.