Фарход Гулямов - Одиночество – сволочь?

История так и закончилась: был громкий процесс. Знакомый адвокат рассказывал, что муж хотел только наказать её выигрышем процесса, но потом всё оставить ей и уйти. Уйти, как и начинали, прихватив две дорожные сумки с личными вещами. Видимо, обида обидой, но любовь всё ещё осталась.

Так ли это случилось – я пока не знаю: давно не видел своего друга-адвоката.

21 июня 2021 г., Сочи

—–

Мы жили в вятской деревушке, в добротной бревенчатой избе. На втором этаже (или, как говорят вятские, «в верху») – спальни и детская, на первом (в «низу») – горница и кухня, в центре избы – основательная русская печь. Всё, в том числе и мебель, сделано своими руками. К дому, разумеется, прилагались все остальные атрибуты деревенской усадьбы – сени, клети, огромная ограда, баня, колодец, хлев…

В долгие морозные зимы наши малыши почти всегда находились «в верху» – там было теплее. Взрослые могли закрыть люк и, не боясь, что дети упадут или что-то себе переломают, заниматься по хозяйству.

В марте 92-го мы в числе последних по советским законам получили от ОПХ «Пригородное» трехкомнатную полублагоустроенную «хрущёвку». Прихожая – узкая кишка в ширину входной двери, кухня и все остальные комнаты – двоим не разбежаться. Детям негде «подуреть». Мой двухлетний сын ещё долго подходил к входной двери и хныкал: «Низ хочу!», «Бабуш, ташки хочу!». Он и сейчас, 16-летним парнишкой, бегает туда. И в самые трудные и счастливые минуты жизни я вспоминаю свой сельский двор, на месте которого давно стоит цех молочного комбината. В моих снах он всё ещё живой. Мой ДОМ, благодаря которому я стал таким, как есть…

Есть ли у вашего ребёнка такой ДОМ?

2006 г., Краснодар

—–

В середине прошлого столетия краснополянские греки завели традицию: ежегодно летом проходить по горным тропам предков, которые в семидесятые годы XIX века пришли в Красную Поляну со Ставропольской губернии.

В поход шли только мужчины. С собой брали только самое необходимое: продукты и туристское снаряжение. Главной целью было не мотать километры и покорять высоты (это входило в «обязательную» программу), а пообщаться друг с другом в тесном кругу: небо, высокие горы, лес – чистый от всего наносного мир и ты с друзьями, близкими…

Общность греков (слово «община» здесь не уместна) очень отличается от других национальных объединений: они живут так же, как и жили их предки тысячелетиями: каждая семья – отдельное государство. Но между ними прочная связь: они прекрасно знают: как живёт и чем дышит каждое «государство», в случае необходимости всем миром могут прийти на помощь, разделить горе, поделиться счастьем.

Они такие же неуёмные, как и их предки: если те подарили миру прекрасную бессмертную культуру, нынешние, краснополянские, греки – изумительный «Традиционный поход».

В истории походов был сорокалетний перерыв, они возобновились семь лет назад, в 2002 году. Теперь уже в новом качестве – «Традиционный поход жителей Красной Поляны». Как и прежде, в поход идут только мужчины, но не имеет значения какой ты национальности, ты – краснополянец. Здесь все друг друга знают с пелёнок, вместе жили, учились, работали. Поэтому нет необходимости изображать из себя кого-то – мигом раскусят и скажут в лоб. Крутой бизнесмен, который ворочает миллионами легче, чем его товарищ-дорожник лопатой щебёнку, в этом походе равны. Если появляется кто-то новый – из детей ли, гость ли какой, проходит обряд посвящения: целует флаг участников похода, принимает на грудь походные сто граммов и в путь.

Я тоже поцеловал флаг и впервые в жизни поднялся на вершину кавказской горы, горы Аишхо, искупался в снежном озере. И прочувствовал что такое кавказские горы и настоящие кавказцы.

Июль 2009 г., Сочи

P.S. Я с ними ходил в походы три лета. Сейчас поход краснополянских греков в очередной раз – история.

—–

Шагая вдоль бело-голубых рядов картин рериховской выставки, открывшейся в областном художественном музее в дни трагедии в Беслане, я вспоминал свою единственную поездку на Кавказ в апреле 1982 года, после осетино-ингушского конфликта «местного значения»…

Тогда, как нам рассказывали, дело началось с драки между студентами: осетины избили студента-ингуша, который учился в Орджоникидзе (сейчас – Владикавказ). Потом сотни людей с обеих сторон учинили разборку за городом, на Военно-грузинской дороге. Разнимали их войска, в Орджоникидзе действовал комендантский час.

Нам, военным, не советовали после семи вечера ходить по городу в одиночку. И помню нашу поездку в гости на выходные в чеченское село Верхний Наур Надтеречного района (в нашей команде был парень с этого села). Помню свой восторг от гостеприимства, которое нам, четверым военным (узбеку, татарину, ингушу и кубанскому казаку) там оказали, устроив в нашу честь целый пир с песнями и танцами с участием всего села, от взаимоотношений между поколениями, между мужчинами и женщинами. Долгие годы я не уставал рассказывать о чеченском гостеприимстве друзьям и знакомым, мечтал побывать там ещё раз.

Через много лет Чечня превратилась в кровавую арену. После ареста корреспондента радио «Свобода» Андрея Бабицкого (февраль 2000 г.) с болью в сердце в «АиФ‑Вятка» я написал: «Я бы тоже очень хотел посмотреть в глаза этим боевикам, среди которых, вероятно, окажутся и мои бывшие сослуживцы по Советской Армии. Целовать один флаг, есть хлеб-соль из одной миски, потом стрелять по своему товарищу по оружию (неважно какой он национальности!) называется не иначе, как предательство. У любых народов».

Помню звонок в редакцию «чеченского предпринимателя» из Йошкар-Олы, которого оскорбили эти слова. Он обещал раскрыть мне глаза, рассказать о зверствах русских солдат, но так и не появился.

…На выставке Николая Рериха мне с самого начала понравилась картина, где всё ещё продолжается стремительный полёт ввысь ураганного ветра, который, поймав в кристально чистом небе белоснежное облако, ударил им об вершину горы и получил отпор.

Уверен, без наказанья не останутся и те, кто льёт кровь и слёзы невинных. Также надеюсь, что рано или поздно исчезнет с обихода мрачный термин «кавказская национальность»: рядом с нами, «в одной лодке», много людей с одинаково темными волосами или кожей, узкими глазами.

Но они, как и горы и небо Рериха, разные: есть люди и с одинаково светлыми волосами и кожей, но чёрным нутром. Просто смотрите глубже. Нам жить вместе.

Сентябрь 2004 г., Кировский художественный музей им. Васнецовых.

—–

«Я так хотел бы разгадать

Загробной жизни тайну,