Эмбер Янг - Прими Мой Облик

Пыхтя, он опустил большую коробку на пол и начал вытаскивать содержимое, пока в спину не ударил холодный ветер. «Но ведь окно было закрыто?» – подумал мальчик.

Робби подпрыгнул, не оборачиваясь от окна. Мальчик начал делать шаги назад, ладонью нащупывая ручку двери. Что-то мешало ему закричать, что-то обволакивало его шею всё крепче и крепче.

На подоконнике сидела девушка, полностью облаченная в черный цвет. Она не была похожа на обычного человека – слишком идеальная, без изъянов. Её ладонь легла на колено, темные волосы развивались на вечернем ветру. Босые ноги касались пола.

Мальчик продолжал глядеть на неё. В глазах начинало темнеть, а тело отказывалось двигаться.

Незнакомка наклонила свою голову набок, пленяла томным взглядом.

– Здравствуй, Робби, – она широко улыбнулась. – Ты ведь не боишься меня? Я твой друг.

Она разговаривала с ним иначе, не заботливо, как мама и дядя Моррис, не серьезно, как учителя, не задорно, как друзья. Скорее, кокетливо, игриво?

– Ты похожа на куклу, – промямлил мальчик.

Она встала, вытянулась в полный рост. Медленно и осторожно начала двигаться в сторону мальчика. Робби не мог пошевелиться. Ладонь упала на ручку двери, он почувствовал вялость. Девушка упала на колени, её пухлые губы коснулись его лба.

– Спасибо. Я не причиню тебе вреда, – она провела ладонью по его щеке. – Ты веришь мне, Робби?

Мальчик медленно кивнул.

– Я твой друг, Робби.

Мама запрещала общаться с незнакомцами, но ведь женщина перед ним – друг? С друзьями нужно общаться.

Женщина протянула мальчику свою изящную руку.

– Хочешь поиграть? – хихикнула она.

Робби посмотрел на неё – в темных глазах видел своё отражение.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Робби, ты знаешь, как меня зовут, – её аккуратный носик почти касался его.

Мальчик был прижат к двери, возможности сделать шаг назад не было. Он чувствовал на своих губах её холодное дыхание.

– Я тебя не знаю. Я сейчас закричу, – начал было Робби, пока не понял, что вдохи и выдохи даются ему с тяжелым трудом. Он тонет, легкие полны воды.

– Ты плохой друг, Робби, – она схватила его за подбородок, ногти впились ему в кожу. Женщина повернула маленькое личико к себе, вынуждая смотреть ей в глаза. – Ты хочешь исправиться, Робби?

«Друг. Она друг», – предательски заявил его внутренний голос.

Когда её хватка ослабла, мальчик медленно кивнул.

– Ты подаришь мне кое-что, Робби, после персикового заката, – она широко улыбнулась и вновь протянула ему свою руку. – А сейчас я хочу поиграть с тобой.

На этот раз мальчик не сопротивлялся и положил свою ладонь на её.

– Дети твоего возраста очень проницательны, – она повела его за собой. – Что ты чувствуешь, когда прикасаешься ко мне, Робби?

– Холод, – без прикрас ответил он.

– Неудивительно, – подойдя к окну, женщина фыркнула. – Прекрасный закат, не правда ли?

Робби промолчал.

– Я еще вызываю у тебя страх?

– Немного, – вырвалось у него. – Я хочу к маме.

Женщина схватила ребенка за запястье, обратила его взгляд на себя.

– Ты ведь хочешь поиграть, Робби?

Мальчик медленно кивнул.

– Я так и знала, проказник, – она вновь поцеловала его, на этот раз в щеку. – У нас есть уйма времени. Множество лет, практически вечность.

Женщина встала с корточек, её взгляд пал на столик, за которым мальчик обычно рисовал. На альбомных листах ютилась маленькая ярко-желтая машинка. Она была такой притягательной.

– Робби, я могу забрать эту машинку? – женщина провела пальцами по поверхности стола, не скрывая восхищения. – Это же из набора «Быстрее всех»!

– Нет, пожалуйста! – малец подбежал к её подолу. – Она мне очень дорога.

– Не будь таким жадиной! – хихикнул «друг».

– Я могу предложить другие, – Робби тут же нырнул в коробку.

Возомнив из себя «очень-при-очень взрослого» Робби всё равно считал несправедливым забирать у него любимую игрушку.

– Но другая машинка не сравнится с этой! Как и ты не сравнишься с другим ребенком!

– Ламия, пожалуйста, – умоляюще протянул мальчик. – Это подарок мамы.

Её фарфоровая кожа начала морщиться, темнеть, одним же словом – гнить. Что-то зеленое, до ужаса противное поселилось на её правой щеке. Оно двигалось, заполняя собой всё лицо «красавицы». Глаза залились чернотой, в них отражался страх. Голос «друга» стал грубым, почти мужским:

– Никогда не называй меня по имени, Роберт.

И пронзительный визг станет причиной ссоры.

– Ламия! Это была Ламия! – судорожно кричал мальчик, забившись в самый ближний угол, пока в комнату не вбежала мать, а за ней и дядя.

Эстер подняла ребенка, посадила на кровать:

– Робби, что случилось? – она прижала сына к себе, начала гладить по рыжим волосам.

– Здесь была Ламия, – лихорадочно вскрикнул мальчик. – дядя Моррис, Ламия существует!

В душе Эстер ликовала, наконец-то появилась возможность запретить Моррису видеться с племянником.

– Робби, может ты уснул? Тебе приснился плохой сон? – Моррис подошел к нему, взял за ладонь. – Главное, что сейчас всё хорошо.

– Нет же! – возразил он. – Ламия была здесь! Она разговаривала со мной!

Эстер подняла недовольный взгляд на брата.

– Я умоляю, поверьте мне! Она была здесь! Дядя Моррис, Ламия существует!

Его трясло на протяжении десяти минут, пока мальчик не успокоился, изобразив желание спать. Мама уложила его в кровать, при этом нежно поцеловав в лобик.

Когда же взрослые ушли, прикрыв за собой дверь, Робби поднялся с кровати и начал тихо рыскать по столу в поисках любимой машинки. Но её нигде не было. Мальчик очень бережно относился к своим вещам, особенно к маминому подарку. Игрушки-талисмана не было даже под кроватью. «Может, она в коробке?» – подумал мальчик, но решил проверить своё предположение чуть позже, чтобы не создавать лишнего шума.

– Моррис, ты портишь ему психику! Он слишком мал для этих историй! – враждебный голос Эстер доносился с конца маленького коридора.

У Робби не было привычки подслушивать, но интерес его пересилил, из-за чего он устроился поудобней у дверной щели.

Мужчина был растерян, пытался оправдаться:

– Эстер, я понимаю, – он побледнел. – Никакой Ламии не существует, ему приснился дурной сон, от этого нельзя уберечь ребенка.

– У тебя нет, – она усмехнулась, – Да и не будет детей, и ты не смеешь учить меня! Ты не отец.

Мертвая тишина. Моррис поник, его взгляд опустел. Даже у Робби волосы встали дыбом от этих слов. Он выпрямился в полный рост.

Эстер вздрогнула, прикрыла свой рот рукой. Её голос задрожал, стыд вызвал желание провалиться под землю.

– Моррис, я не хотела, – она покачала головой в разные стороны. – Зачем же я это сказала? Боже, зачем?