Виктор Суднов - Без гнезда родового. История семьи – история страны

В 1921 году, окончив техникум, мама стала учиться в Петроградском педагогическом институте им. А. И. Герцена на отделении русского языка и литературы. Институт этот был основан в 1918-м как 3-й Петроградский педагогический институт по инициативе Луначарского и Горького на базе Петербургского воспитательного дома. В 1920 году институту было присвоено имя А. И. Герцена. Здесь работали видные советские ученые Б. Д. Греков, В. Л. Комаров, В. В. Струве, Е. В. Тарле, И. И. Толстой. Кстати сказать, впервые в истории российского высшего педагогического образования ЛГПИ им. А. И. Герцена предоставил своим студентам возможность учиться на родном языке: польском, финском, латышском, эстонском, удмуртском, коми…

Жизнь в Питере в то время была тяжелой. Два последних года учебы в институте маме пришлось совмещать с работой воспитателя в детском доме. Жизнь диктовала свои правила. Но, несмотря на все житейские трудности, мама всегда вспоминала студенческие годы с необыкновенной теплотой и благодарностью. Здесь же, на каком-то из литературных вечеров, которые она посещала регулярно, она познакомилась с Петром Судновым, студентом сельскохозяйственного института.

В июле 1927 года, когда в качестве молодого специалиста отец уже трудился в станице Советская, к нему приехала мама, только что окончившая институт, и, как жена декабриста, разделила с ним все перипетии его непростой судьбы. «Балтийский рабочий» и Пятигорск, Ставрополь и Кабардинская селекционная станция, а потом и Москва – везде Александра Ивановна преданно следовала за мужем. И всю свою жизнь сеяла «доброе, разумное, вечное» – преподавала русский язык и литературу. Довольно часто мама вспоминала, как в 1928—29 годах ей даже пришлось обучать русскому языку неграмотных красноармейцев в клубе 89-го Пятигорского кавалерийского полка. В семейном альбоме сохранилась фотография, где мама сидит в окружении этих красноармейцев.

До приезда жены отец жил в агропункте – казенном помещении, выделенном ему как агроному. Семейная жизнь родителей началась со съемной комнаты, но их это не страшило, а со временем и вошло в привычку. До 1955 года своего жилья у родителей не было, лишь съемное или служебное. В 1928 году родилась моя старшая сестра Инна, которая пошла по маминым стопам и тоже стала учительницей. Отец был трудоголиком. Мама видела его редко. Заботы о маленькой дочери, о доме и хозяйстве полностью ложились на ее плечи. А еще было учительство, проверка тетрадей по ночам, организация внеклассной работы. И бесконечные переезды вслед за мужем из одного места жительства в другое. С 1937 года и до начала войны мама преподавала русский язык и литературу в неполной средней школе №3 города Ставрополь. Вечера, посвященные русским писателям: Гоголю, Пушкину, Лермонтову, – обсуждения популярных книг, которые она организовывала в местной библиотеке, постановка школьных спектаклей сделали ее заметной фигурой на Ставрополье, и в 1939 году мама была избрана народным заседателем в Ставропольском суде.

Сохранилась служебная характеристика, выданная ей руководством школы: «Крылова Александра Ивановна работает в школе третий год, свой предмет знает хорошо. Уроки проводит качественно. В процессе обучения проявляет энергичность, привлекает к активному участию на уроке весь класс. Являясь классным руководителем 6-го класса, в котором на 15 марта с. г. тридцать человек учащихся, хорошо знает их, проявляет большой интерес к посещаемости и успеваемости каждого учащегося…»

Война, начавшаяся 22 июня 1941 года, временно разделила нашу семью. В первых числах июня 1942 года началась эвакуация сотрудников и имущества Ставропольской селекционной станции. Эвакуацией руководил отец. Время было тяжелое, полное бед, невзгод и неизвестности. Мне не было тогда и шести лет. Конечно, многое из той страшной поры забыто, но несколько эпизодов врезались в память навсегда.

Колонна с эвакуированными формировалась из женщин, детей, стариков. Тяжелые вещи грузили на мажары, большие телеги с решетчатыми стенками для перевозки снопов и сена, в которые впрягались лошади и волы. Иногда в эти мажары сажали детей и обессиленных стариков. Женщины шли рядом. Немецкие самолеты периодически бомбили и обстреливали медленно движущуюся колонну. Люди в панике разбегались, прятались в лесополосах и в каких-то невысоких серебристых кустах, растущих вдоль тракта, названия которых я не запомнил. После таких налетов открывалась жуткая картина: обезумившие, рыдающие и орущие люди, убитые и раненые, перевернутые повозки, дергающиеся в предсмертных судорогах животные. Страшно было! Но в памяти запечатлены не только эти ужасные кадры. Помню пасеку, расположенную недалеко от дороги и уничтоженную фашистскими бомбами, опрокинутые ульи, из которых мы, дети, с воплями и слезами вытаскивали соты с медом. Укусы пчел не могли остановить голодных и уставших детей. Да и взрослых тоже.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Двадцатипятитысячники – передовые рабочие крупных промышленных центров СССР, которые в начале 30-х годов прошлого века, в период коллективизации, добровольно поехали по призыву Коммунистической партии на хозяйственно-организационную работу в колхозы. В ноябре 1929 года пленум ЦК ВКП (б) принял постановление о направлении в деревню на работу в колхозы и МТС (машинно-тракторные станции) двадцати пяти тысяч рабочих с достаточным организационно-политическим опытом.