Ким Барссерг - Chat bot из Эдема. Рассказы

– А, тебе-то, про какое кино рассказывать? – Виктор как-бы нехотя начал жевать губы, издавая звуки. – Все эти россказни реально тебя интересуют? Ты, вижу, человек успешный и хорошо устроился на этом свете. Может быть не совсем комфортно, я имею в виду душевность. Смотрю, тянешь нормально. Работа есть, деньги есть. Только грусть чувствуется – один ты, и одиночество съедает… Поэтому меня потащил с собой в этот бар? Страшно одному оставаться на ночь под вечер? Я по себе знаю, сидишь на этой проклятущей кухне и не с кем поговорить, а мысли так и захватывают тебя, нехорошие, грустные мысли, как в плену – никак не вырваться…

– Может, выпьем по 50 грамм? – Добавил Витяй.

– Давай выпьем. Что зря пришли? Выпьем, да поговорим. Может, я тебе расскажу, как моя жизнь сложилась? Я, Виктор, не такой уж белый пушистый, как это кажется с первого взгляда. И был в таком состояние, что не изменив однажды свою жизнь, может быть давно уже был бы не жилец на этом свете. Знаешь, только сильное чувство, горе или невыносимая боль может выведи человека из комфортного водочно-питейного состояния, из этого замкнутого цикла: выпил-похмелился, похмелился-выпил. Вот, взял себя в руки, -я сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и резко разжал, испугавшись, что стекло не выдержит и я раздавлю эту рюмку с 50 граммами водки у себя в кулаке. Но, стекло оказалось толстым и крепким – даже не треснуло. – Так что, вот так вот, Виктор, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.

– Я не хочу тебя спрашивать о том, что с тобой случилось. Как случается, что человек приходит к своему пониманию смысла в этой жизни? Ты, вот, уже, Геша, пришёл. а я, как видишь, ещё пока нет.

– Знаешь, Виктор, пришёл! Я не могу тебе всё рассказать, да и не вспомню многое, но всё начинается с понимания ответственности за свою и чужую жизнь. Именно на таком уровне решается вопрос – на уровне жизни и смерти. Если человек этого не понял разумом, тогда беда, тогда «труба дело».

Виктор смотрел на меня захмелевшими глазами и я чувствовал, что он сейчас находился в зоне комфорта.

– Да что я тебе всё это рассказываю? Всё равно ты этого не поймёшь, и не потому, что ты глупый человек, просто это надо пережить всем сердцем, всей своей душой, всеми своими мозгами. Это так отрезвляет, это даже не отрезвляет, это ставит человека на край пропасти. И только тогда ты начинаешь понимать, что тебя вывели из этого состояния, и тебе нужно что-то делать, а ты стоишь под ледяным душем и задаёшь сам себе вопрос: «А хватит ли у тебя сил выжить в этой ситуации донести свой крест до вершины Голгофа?». И, вот тут, не надо сомневаться, понимаешь – не надо! Бог нам не даёт страданий больше тех, что мы можем вынести. Поэтому сомневаться не надо – надо просто собрать все силы в кулак, спасая сначала свою душу, а затем и тело, конечно. Но, в первую очередь – душу!

Виктор смотрел сквозь меня, вспоминая что-то глубоко личное. Я не стал возвращать его в первоначальное состояние. Воспоминания, в которых витал Виктор, были мне не подвластны, и я продолжил свою исповедь:

– Не знаю, слышишь ты меня или нет, но мне нужно, оказывается было просто выговориться. Может быть даже перед самим собой. Я, конечно, не очень хочу рассказывать про то время, когда мы жили в деревянном бараке… Я тогда сильно выпивал, и последствием моих пьянок был сильный пожар в этом бараке, после чего мы зимой, – я задумавшись, продолжил, – мы – это я, жена и наш ребёнок, оказались утром в февральскую погоду, без вещей, без документов, на снегу возле родного пепелище. Слава Богу живые! Хотя… Всё могло закончится гораздо трагичнее. И я не хочу, конечно, рассказывать, как жена собралась и вместе с сыном ушла к своим родителям, махнув на всё и на меня, в том числе. И вот тогда… Да, тогда, стоя на холодном морозном ветру, я смотрел на всё это бедствие, размазывая по лицу грязные пьяная слёзы и сопли, и мне стало действительно страшно. Зима, а мы на улице с маленьким ребёнком… Я не помню из-за чего начался пожар: или я не закрыл дверцу печи, или уснул с не потушенной сигаретой? Да, сейчас это и неважно. Я каждый вечер был в постоянном пьяном угаре: беспамятство, деградация… Что там говорить, то что произошло, то произошло. Жена ушла с ребенком сразу же, не знаю, как добралась до посёлка, где проживали её родители. Она сказала мне, заплакав, что так больше жить не может и это предел всего. Это просто какое-то чудо, что Бог отвёл от нас самую страшную трагедию. Самая страшная трагедия была бы, если бы мы заживо сгорели в этой «халабуде» Бог преподал мне большой урок. Жена даже не попросила меня отвезти их в посёлок, хотя машина стояла рядом, и всегда торчали ключи в замке зажигания, недалеко от этого деревянного здания, который назывался нашим домом. Она просто взяла сына, зашла к соседям через дорогу, попросила у них теплое бельё и ушла. Ушла куда-то на автобусную остановку. – Я взглянул Виктору в глаза, он бессмысленно продолжал смотреть сквозь меня, только на лбу у него появились вертикальные морщины, видимо смысл сказанных мной слов постепенно доходил до него. – По прошествии времени, я теперь знаю, что я всё хорошо у них сложилось и сын вырос, правда, без меня. Возраст такой, что «в пору свадьбу играть». Ну, а тогда, я сел в свою машину и поехал к своему единственному другу, который принял меня и целый вечер за чашкой чая слушал мой рассказ и моё раскаяние. Он предложил мне остаться переночевать, но я сказал, что переночую в машине, мне там было бы спокойнее.

– Я пять лет восстанавливал себя и лечил свою душу, начисто отрекшись от любого алкоголя, а сегодня утром узнал, что мой товарищ, которого я давным-давно не видел, представился в мир иной. А он был не намного меня старше. И как человек был очень хороший, но «зелёный змий» сделал свое дело медленно и неотвратимо. Это меня сильно напрягло, и мне стало грустно. Грустно за то, что когда уходит человек, главное в этой жизни так и не реализовано.

– А что главное, Гена? – Виктор очнулся от своих мыслей, доказав, что он внимательно слушал меня.

– Никто не знает. Жизнь сама, в общем-то, довольно таки бессмысленная штука. Как сказал один мудрец: «наполняет жизнь смыслом сам человек». Вот такая история о тяге к алкоголю, и, самое интересное, что было бы после того, если бы я не сказал себе: «Что ты делаешь, остановись?! Человек не должен опускать руки». Да, кажется, что существование бессмысленно, но, нет! Каждый человек оставляет какой-то след…

– Одиночество нас губит, Геша, не знаю, как к нему относиться?

– Одиночество? – Я задумался, держа в кулаке уже тёплую рюмку с водкой, больше похожей на японское рисовое «саке», – одиночество, это своеобразная, весьма полезная штука. Можно много чего обдумать и передумать.