Ирина Лазарева - Право на Тенерифе

– Марина, не перебивай, пожалуйста, – сухо ответила Женя.

– Нет уж, любишь говорить – люби и слушать! – возмутилась Марина. – Я говорю: алименты! На алименты можно хорошо прожить, и плюс имущество пополам, да счета в банках. А вот тут тебе консультант и поможет, чтобы муж не успел попрятать ничего.

– Да как же я проживу одна? Как справлюсь?! – внезапно чуть не вскричала Алина, про которую, казалось, все забыли из-за ожесточенного спора подруг. – Кому я буду нужна с двумя детьми? Кто меня полюбит? Кто будет содержать?

– Страшно дело до зачина: справишься еще как, – отвечала Марина, – с его алиментами, у него же белая зарплата! И с чего ты решила, что тебе снова замуж нужно? Ну почему современная, казалось, женщина, а все мыслишь, будто ты жертва патриархата? Уже не Советский Союз, женщины самодостаточны и самостоятельны и ни в чем не нуждаются. Сколько моих знакомых развелось с богатыми мужьями и живут на алименты! И не желают больше замуж выходить.

– Да, но твои знакомые изначально выходили замуж с целью развестись и жить на алименты, – поправила ее раздраженно Юля, – у Алины, мягко говоря, другая ситуация.

– Пусть заимствует положительный опыт других женщин, – не растерялась Марина.

Казалось, спору этому суждено было никогда не закончиться, ведь, хотя их попытки навязать друг другу свои убеждения были тщетными, женщины все равно не могли остановиться. Будто каждая сторона ждала, что вот-вот она придумает такой невероятный довод, что все вдруг замрут от изумления, а затем согласятся, удивляясь, как это они раньше не понимали глубины своего заблуждения. Однако Юля, меньше всего участвовавшая в диспуте, взглянула на часы и поняла, что шел уже одиннадцатый час. Катя должна была уже лечь спать, но вряд ли легла – как и всякий ребенок, она пользовалась моментом, когда оставалась поздно вечером одна дома, и не спала до последнего.

– Дорогие мои, не забываем о том, что сказала консультант, – заговорила Юля с нетерпением, перебивая Марину и Женю, уже, казалось, готовых оскорбить друг друга и отречься от дружбы. – Алина не должна никого слушать. Она должна принять это решение сама и в полном одиночестве. Потому спорить смысла нет. Алина, помни, к чему бы ты ни пришла – мы тебя поддержим. Главное, чтобы решение было твоим, а не навязанным кем-то. Иначе потом всю жизнь будешь винить других, да и себя за то, что думала не своим умом.

Женя несогласно качала головой. Однако и она увидела, что было совсем поздно и что и ей нужно было срочно бежать домой. Ее муж, каким бы православным он ни был – она знала наверняка, – не сможет уложить спать троих мальчишек одновременно, потому нужно было спешить ему на помощь, пока дети не заснули на полу во время игры.

Лишь Марина никуда не торопилась, однако Женя и Юля увели ее чуть ли не за руки, чтобы только не оставлять наедине с Алиной. Юля еще долго ждала автобуса, а потом ехала в нем почти одна, с опаской поглядывая на двоих сомнительного вида пассажиров. «Как вечер неприятно начался – так он и прошел», – думала она, глядя на тоскливые серые панельки, мелькающие в окнах, и тревожно качающиеся, еще по-зимнему раздетые деревья.

Неприятный скользкий вопрос вдруг еще больше испортил ей настроение: «Что значило это сообщение Антона?» Но и он померк на фоне другого вопроса, намного более неприятного, подлого и по своей жестокости, и из-за ее совершенной беспомощности как матери. Что за беда разворачивалась в теле Кати?

На следующее утро Юля, как обычно, встала пораньше, чтобы выпить кофе на кухне и смотреть сквозь окно в глубину просыпающегося двора. Редкий прохожий шел куда-то, подняв высоко плечи, чтобы спрятать шею в пальто или куртку; было по-ночному студено. Кто-то из соседей выгуливал маленькую собачку, едва шевеля ногами, – видимо, еще в полусне. Вчера все домочадцы легли спать поздно и вряд ли рано встанут, а значит, у Юли будет возможность поработать в тишине.

Она достала как можно аккуратнее свой ThinkPad из сумки и стала читать письма от китайцев, которые непременно работали на выходных и обычно забрасывали ее к понедельнику огромным количеством материалов и предложений. Больше всего Юля не любила приходить в понедельник в офис и видеть по двести новых писем из Китая. Поэтому она старалась в течение выходных всегда отвечать им.

В последние два года общие продажи сильно упали, и их компании пришлось изрядно сократить матрицу товаров, удалив все качественные, но дорогие товары – в основном европейских поставщиков. Зато Юле пришлось работать еще больше, ведь она как раз занималась китайским ассортиментом для дома, самым дешевым на рынке.

Потому год назад ей выделили ассистента, чтобы она выполняла как можно меньше рутинных вещей. И хотя Юля чувствовала, что из-за своей тяги к решению рабочих вопросов на выходных она совсем не могла расслабиться и становилась еще тревожнее, она все равно не могла заставить себя не доставать лэптоп и не работать.

Антон проснулся через час и стал собираться в дорогу. Сначала он недовольно пробурчал что-то про кашу, которую приготовила Юля, но потом все-таки съел полкастрюли. Затем он, видимо проснувшись, извинился перед ней за вчерашнее.

– Надеюсь, тебе не слишком долго пришлось ждать автобус? – спросил он. Видимо, проснулся в хорошем настроении после вечера с друзьями: заискивал с утра. Он сидел напротив Юли за столом и смотрел на нее своими простоватыми деревенскими глазами – серыми, окаймленными широкими русыми бровями.

– Вообще-то, очень долго, – ответила Юля, отрываясь от компьютера, – около 30 минут туда и столько же обратно, если не больше.

– Ну прости! Но ты же знаешь, в центр еще сложнее уехать.

– Если в разные дни планировать мероприятия, то и проблемы никакой не будет.

Антон пожал плечами, немного виновато улыбнувшись.

– Почему Катюха так долго спит? – спросил он, чтобы сменить тему.

– Поздно легла вчера, – ответила Юля. – Без нас не ложится спать. Ты сам-то во сколько приехал? Вид у тебя… не выспавшийся.

– Я в поезде отосплюсь, – пожал плечами Антон, – приехал то ли в час, то ли в два, не помню. Как посидели вчера с девочками?

– Хорошо, – немного замявшись, ответила Юля.

Антон поднялся из-за стола и, не помыв за собой тарелку, пошел в коридор. При всех своих недостатках Антон обладал одним важным достоинством: он быстро забывал обиды, особенно если сам нанес их. Он мог быть человеком легкого характера, он мог быть человеком сложного характера, когда был не в настроении. При всем при этом он не был неуравновешенным, нервозным, в нем не было нездоровых черт, более того, можно с уверенностью сказать, что он был самым обычным человеком. Попросту говоря, он был лицемером.