Марина Халеева - Ты Мой Родной. Повесть-счастье

– А солнышко – спрят!.. – т.е. раз, и спряталось за облачко.

После болезни в садик уже не хотел идти, плакал:

– Я хочу быть с мамой!

Бабушке пришлось на руках вынести его из дома.

Дорогой спрашивал:

– А мама меня любит?

Бабушка говорила:

– И мама тебя очень любит, и папа любит! И тётя Марина!..

Пришёл в садик, подошёл к воспитательнице:

– Ольга Геннадьевна, а вы меня любите?

Варил суп в игрушечной кастрюльке. Взял ложку, чтобы помешивать. Потом взял ещё одну:

– Я дво́еми (двумя) буду!

Опять заболел, отходив в садик только пять дней. Бабушка об этом не знала и пришла, как обычно, домой к ним утром, чтобы отвести его в сад.

Встретил совершенно счастливый:

– Я теперь дома буду сидеть!

Решили посмотреть диафильмы.

Они все давно повываливались из своих коробочек и кучей лежали в целлофановом пакете.

Даня назвал тот, который хотел посмотреть:

– Как мальчика-то украли…

Оказалось, это сказка «Гуси-лебеди»!

Сидела с Даней у них дома. Игрушки надоели.

Разглядывал, что стоит на полочках в шкафу.

Увидел баночку с мазью, которую мы варили сами из подсолнечного масла и воска, она хорошо помогала от насморка да и кожу смягчала.

Запах от воска был великолепный.

Понюхал, понравилось.

Достал пальчиком немного мази из баночки, помазал мне руку, а я в шутку потёрла ему животик (просто маечка задралась) и заодно провела у него под носом.

Нос, очевидно, сразу задышал, мазь как раз этому способствовала.

Немного походил и просит:

– Намажь мне ещё животик, а то он совсем не дышит!

Взял большой фотоаппарат, которым давно не пользовались.

Взведёт затвор, посмотрит в окошечко и командует:

– Тётя Марина, улыбочку! Баба, улыбочку!

Потом решил Дымку сфотографировать, нашёл её в маленькой комнате, навёл на неё фотоаппарат:

– Дыма, улыбочку!

Бабушка напекла Дане маленьких блинчиков. Положила их на тарелку.

А в центр её налила смородиновое желе, которое делала сама летом для Дани и называла его – «детское варенье».

– Такие блины не бывают! Бывают со сметаной, рожицы рисовать!..

Убедили, что бывают и со сметаной, и с вареньем, и со сгущёнкой, и даже с мясом; и что рожицы (точка, точка, два крючочка…) можно и вареньем на каждом блинчике нарисовать! Покушал хорошо.

Разрисовывали с ним каждый блинок по очереди: то он, то я.

А если рисовать вареньем, получается нарисовать у каждой рожицы даже красные щёчки!

Так вот, ел он эти блины, а бабушка дала ему два бокала для запивания.

В одном клюквенный морс, в другом – молочный напиток «Снежок».

Выпьет глоточек из одного бокала, потом глоток-другой из другого, приговаривает:

– Я этого запе́ю (я этим запью), а теперь вот этого (а теперь вот этим)…

Увидели с ним в окно подъехавшую к подъезду машину. Спрашивает меня:

– Знаешь, как эта машина называется?

– Нет, как?

– «Та, которая быстро ездит»!

Гостил у нас. Нашёл свечечку в виде жёлтого лимончика, сувенирную. Хотел зажечь.

Бабушка послала спросить у меня, можно ли…

Я сказала:

– Ну, как баба скажет!..

Побежал к бабушке и закричал:

– Разрешила! Разрешила!

Кричу вдогонку:

– Сам-то не зажигай, пусть баба зажжёт!

Даня:

– Что я, не знаю, что можно, а что нельзя? Я же умный!

Бабушка оставалась с Даней, а мне нужно было уходить домой. Хотел, чтобы я ещё поиграла с ним и «не отпускал».

Бабушка предложила ему:

– Посмотри в окно, не темно ли уже? Как она пойдёт?

Даня посмотрел и согласился:

– А то, может, опять охотник встретится…

Видно, из прошлого разговора помнил, что если дядька убьёт, то с ружьём, а если с ружьём, то охотник!

Пошли всей семьёй к нам.

Даня взял с собой машину на верёвочке.

Папа потом нам жаловался:

– Заставлял нести свою машину!.. Мы говорили: «Не бери»! Говорит: «Устал, ты неси, ты не работаешь, а я уже побегал и поиграл»!

Купила Дане маленькие шоколадные машинки, они были завёрнуты в тонкую золотистую фольгу. Катал их по столу как настоящие.

Наигрался, попросил их развернуть и съел.

Пока играл, машинки внутри обёртки немного растаяли и руки испачкались. Стал облизывать ладони.

Бабушка:

– Не лижи руки, грязные! Сейчас мыть пойдём!

Я поставила Даню на стул, хотела взять его на руки и отнести в ванную. Даня своей шоколадной ладошкой провёл по моей руке.

Бабушка опять:

– Зачем ты тётю пачкаешь?

– Так она полижет!

После ветрянки Даня пришёл с бабушкой к нам.

Давно его не видела, не ходила к нему, чтоб не заразиться (сама ветрянкой не болела):

– Ах ты, моя дорогая ветрянка!..

Заявил как-то уж очень непримиримо:

– Ветрянок больше нет!

А около уха было всё-таки одно зелёное пятнышко…

– Будешь меня фотографировать? – спрашивает.

– Так ты ж в зелёнке!

– А в зелёнке?..

На Новый год подарила ему новый конструктор.

Посмотрел издали:

– И у нас этого мало?

Потом этот конструктор был самым любимым.

Построит дом или высокую башню из пластмассовых кубиков и тут же, пиная, разрушает.

Насмотрелся «Ну, погоди!», где Волк «громит» пинками урны.

– Я как волк! – руки поднимет над головой, пальцы растопырит: – Я волк!

Бабушка всё мечтает сфотографировать, как он волка изображает…

Вздумал поиграть на пианино, подошёл, сел:

– Где тут волк ходит? – и долго нажимал на басовые клавиши.

Купила к новогоднему празднику бенгальские огни.

Но не утерпела, показала Дане.

Достала один из коробочки и зажгла прямо в кухне.

Искры разлетались, обжигали руки и даже прожгли дырочку в клеёнке на столе.

Решили, что зажигать будем только на улице.

Уходя, взял с собой коробочку домой:

– Мы будем на улице зажигать!

Потом «учил» папу:

– У тебя спички есть? Зажигать будем на улице, а то у нас и дома не будет!

Мы с Даней катали по столу машинки.

А бабушка хлопотала на кухне, пекла блины.

Встал:

– Я есть хочу! Ты пока тут с машинками… (мол, побудь), а то Дыма разгры́знет (разгрызёт)!

Надули большой зелёный шар.

Стали играть втроём в волейбол: я, Даня и бабушка.

Старались, чтобы шарик не падал на пол.

К шарику на полу, случалось, подходила Дымка.

Сначала осторожно нюхала, потом из любопытства трогала лапкой, как бы случайно выпуская коготочки… Шарик, конечно, лопался.