Доминика Коллосски - Жить, чтобы вспомнить

Аннетт быстро отбросила попытки подняться на ноги и, перевернувшись на живот, приподнялась на руках и поползла к выключателю. Ей показалось, что она умирающий боец, который ползет в окопах, а над головой шумят пули и разрываются гранаты, которые почему-то не задевают ее, даже они не могут избавить от боли, которая разрывает ее изнутри. Этот путь казался бесконечным, но она была уже близка. Опираясь на столик с зеркалом, она приподнялась и ударила по выключателю и, выдохнув, бессильно упала на пол. Сейчас станет намного лучше и боль пройдет. Звон постепенно начал затихать и слезы текли уже не ручьем, а редкими каплями. Да, она не ошиблась, хлопнула входная дверь, это мама пошла проветриться. Через несколько минут папа подошел к комнате Аннетт и тихо приоткрыл дверь. Окинув взглядом темную комнату в поисках дочери, он нашел ее на полу, державшуюся за стол и вжавшись в стену. Отец не решился включить свет. Главное она жива и дышит. Возможно она и доживет до совершеннолетия и еще переживет его. Может все-таки что-то в ее жизни изменится. Она найдет друзей или парня и образумиться. Ведь такое тоже бывает? А здоровье всегда можно поправить, врачи и более безнадежных пациентов спасали. Главное, чтобы одумалась. Он начал одеваться и через пару минут в квартире уже не осталось никого, кроме Аннетт. Ей стало получше. Она облизнула сухие губы и потянулась к рюкзаку. Вытащив полупустую бутылку воды, она начала делать большие глотки, но увидев, что воды осталось на один глоток, остановилась. Еще нужно чем-то запить таблетки. Аннетт подползла к кровати, уже более резво, и, развалившись на мягком, но маленьком коврике, просунула руку в узенькую щель между полом и кроватью. Спустя минуту она нащупала приклеенный на скотч маленький пакетик с двумя таблетками. Она сорвала его и, усевшись на ковер, вывалила содержимое пакетика себе на руку. Два белых кругляшка, словно два неоновых глаза смотрели на нее, через ее глаза, проникая в душу. Но ее душа и так принадлежала им и прочим веществам. И все-таки большая часть ее души была отдана именно этим кругляшкам. Много будет две после такого жесткого отходника или достаточно, чтобы перебить оставшиеся неприятные чувства? Да, две в самый раз, ведь минус на минус всегда дает плюс… Или отказаться? Нет, слишком плохо. Это последний раз, а дальше она начнет снижать дозу пока не бросит совсем. Ведь это как бежать и резко остановиться? (Аннетт вычитала такое сравнение в каком-то журнале или услышала в передаче, не важно, но сравнение действительно самое, что ни на есть подходящее.)

Она закинула две таблетки в рот, допила воду, засунула пакетик в бутылку и откинулась на край кровати. Вот сейчас по телу разольется приятное тепло, которое заглушит всю боль, потом тело ее обмякнет, и она почувствует себя в самом центре мирового океана, максимально расслабленная и спокойная. Подводные волны будут укачивать Аннетт все больше погружая в другое измерение, а потом она снова увидит другую Аннетт, ту, которой она вполне могла бы стать, если бы три года назад что-то не толкнуло бы ее принять первую дозу в своей жизни. Она до сих пор не понимает, как такое могло произойти. Она даже не помнит того (или ту), который поделился с ней этим странным, но приятным кисло-горьким кругляшком. Возможно, если бы она тогда не приняла бы это, сейчас была бы той самой, другой, хорошей…

В этот раз волны сменились на подводное цунами. Что-то дернуло Аннетт на дно. Она даже не успела увидеть ту Аннетт, к которой так стремилась. Тепло сменилось на жгучий жар. Неужели две таблетки было все-таки много? Возникло ощущение будто огромная горящая рука разорвала ее живот и то медленно, то ускоряясь перемешивает ее органы, меняя местами сердце с желудком, печень с мочевым пузырем, а кишки ставит на место почек. Аннетт схватилась за живот и закричала. Больше всего на свете она боялась потерять эту жизнь. Она понимала, что наркотики – это дорога к смерти, но как же она боялась потерять эту жизнь! «Клянусь, если сейчас не умру я изменюсь! Просто уменьшу дозу! Спущу до нуля! Клянусь, больше ни грамма! Теперь точно!..»

Желудок будто вывернуло наружу. Огонь подошел к горлу и вырвался наружу. Нет, так плохо ей точно не было никогда.

Мужчина в черной толстовке, кожаной куртке и черной шапке проследил чтобы пара отошла как можно дальше от подъезда и быстрым шагом прошел за дом.

– Ты уверен, что там никого нет? – спросил высокий голос из-под капюшона. – Если будут проблемы, я зароюсь. Сам отвечать за невнимательность будешь.

– Я уверен. Подставляй лестницу, сейчас проверю окна.

Высокий голос подставил деревянную самую дешевую лестницу, которую только смог найти.

– А чего канатку не принес? Ты что сам ее делал? – возмутился мужчина в кожанке.

– Эй, мужик, я просто дал наводку Все остальное делаешь сам. Скажи спасибо, что я вообще помогаю тебе.

– Помогаешь за сорок процентов? Я бы сам себе больше помог.

– Значит не веди со мной дел! Что ж ты по два раза в неделю бегаешь ко мне за новой наводкой?

Мужчина в кожанке вздохнул и поднялся к окну.

– Света нет. Никого не видно. – прокомментировал он. – Думаю можно. Уверен, что на сигналку не поставили?

– Уверен. Можешь выбивать.

Высокий голос передал лом мужчине в кожанке. Тот принял лом, натянул самодельную маску из черной, рыночной шапки с прорезями для глаз, и ударил ломом по стеклу, пытаясь заглушить шум от удара. Стекло разлетелось на мелкие осколки и осыпалось на землю.

– Сделай все быстро. Жду здесь. – сказал высокий голос и передал спортивную сумку, чтобы сложить туда деньги и украшения.

Когда я лез в окно этой квартиры, я не мог предположить, что столкнусь с умирающей девушкой. Конечно, какой домушник может такое предположить? Ведь судя по тому что мне рассказывал про эту квартиру наводчик, здесь живет только семейная пара: мужчина и женщина. Про девочку он ничего не сказал. Как он вообще мог не заметить ее? Сотку даю, он знал про нее, но я до сих пор не понимаю какой смысл был ему молчать. Ладно, это уже не важно.

Тогда я разбил окно и быстро запрыгнул в квартиру как это делал обычно, а дальше все привычные действия: в квартире было темно (естественно, ведь хозяева отсутствовали), поэтому я включил карманный фонарик и начал осматривать территорию. В первой комнате я предположил, что ничего интересного не найду Хотя можно вынести телевизор, вроде новая модель. Тогда я быстро, но аккуратно отсоединил кабеля и отправил подельнику.

– Хорошо, – сказал он, принимая телевизор. – тяжелые вещи больше не бери. Быстро собери украшения и деньги и сваливаем. Я жду в машине.

Я кивнул и начал быстро осматривать полки. В одних мелочевка и канцелярия, в других книги и журналы. Только на одной полке я нашел пару шкатулок и то с дешевыми безделушками. В одной из них лежал жемчуг, можно взять, не помешает. Я кинул его в сумку и уже направился осматривать другие комнаты, но споткнулся обо что-то мягкое и упал на пол. Тогда я осветил это нечто и на тот момент мне показалось, что из меня в ту же секунду выйдет душа. Я чертыхнулся от неожиданности и поднял «маску», чтобы разглядеть ее. Это была молодая девушка, но наводчик говорил, что здесь живет только два человека, которых я видел своими глазами, как они уходили. Откуда она вообще взялась? Я задержал свет фонаря на ее лице, но она не двинулась. Неужели без сознания? Тогда я придвинулся ближе и увидел, что весь ковер в рвоте. Меня самого чуть не стошнило, но все-таки ее нельзя было оставить в таком состоянии. Вдруг это аппендицит или еще чего похуже? Я отодвинул мокрые волосы с ее лица и осветил его фонариком: лицо было бледное, а губы начинали синеть или мне так показалось из-за темноты? Раскрыв пальцами ее веки, я посветил сначала на один глаз, потом на другой. Никакой реакции.

Читать дальше