Ксения Жигалина - Сферы. Маленькая светлая сказка

Она улыбнулась и допила ром.

– Хотя и музыканта может не быть. Он часто к обеду только выходит. В общем, увидите. Отдыхать?

– Да, – она довольно и устало улыбнулась. – Спасибо вам огромное, Тузик, за такой ценный экскурс, за отличный ром, и – за штрудель отдельное вам и Елене Петровне!

– Ну, спокойной ночи, Нора, – поулыбался Тузик. – Завтрак с восьми до девяти.

– Спокойной ночи!

Она вышла из бара в холл. Стояла тишина и темнело. Светильники горели по-вечернему. Или даже по-ночному – за конторкой, у дверей, у лестницы на второй этаж и на галерее. Двери и сейчас были все открыты, и ветер по холлу ходил свежий и даже очень. Она вышла во внутренний двор. Темнело быстро. И уже плохо было что-либо видно дальше, чем позволяли фонари. Но слышно было! С приходом ночи горы оживали. Пробуждалась другая жизнь. Она стояла и слушала. Это только у Гете горные вершины спят во тьме ночной. А здесь они полны движения, звуков, запахов. Жизни. Вахтовый метод. Столько жизни, что день всю в себя не вмещает. Она, то ли от невыразимо прекрасной наступающей ночи, то ли от усталости все стояла, стояла. Слушала.

Вдруг где-то наверху открылась дверь на террасу. Она вздрогнула. Услышав обрывок разговора, она вошла внутрь, чтобы не становиться невольной свидетельницей того, до чего ей не было совершенно никакого дела. Да. Ведь у нее есть еще свое дело. Она поднялась к себе.

Вот и ее номер. Двести шестой. Интересно, подумала она, входя, в каком номере выходили на террасу? Переобувшись в тапки, она аккуратно перенесла кофр ближе к окну и села рядом. Где их расположить? В ее распоряжении, кроме платяного шкафа, был узкий стеллажик, или этажерка, и стеллаж пошире, у окна, как раз напротив кровати. Пожалуй, в нем. Открытый, много полок, напротив кровати, у окна – то что нужно.

Распахнув крышку, она на мгновение замерла, невольно фиксируя тишину и спокойствие у себя внутри. Она стала осторожно вынимать сферы, завернутые в пузырчатую пленку. Доставала их, разворачивала и клала на небольшой ковер, который подвинула от кровати. Переложила все. Развернутые сферы сияли ей как-то по-новому, ярко. От облегчения, от завершения пути? Или это из-за нее? Внутри сфер шло привычное движение. Красота. Удивительная. Завершающим штрихом, снова в центр, она положила последнюю, небесно-голубую. Вот тебе и поездка к морю, хмыкнула она. Небесно. Небесно -голубая. Воздушный океан. Да. Как это красиво, когда так складывается пазл, она посмотрела в окно, где было темно. Красиво. А когда очнулась, обнаружила, что сферы потихоньку кружатся сами собой вокруг центральной. Однако. Теперь все по-другому. Она встала, закрыла и убрала кофр. И вернулась на ковер.

– Спать пойдем? – она хмыкнула, заметив, что танец остановился, и они все отхлынули от центра, как по команде «вольно». – Вот и ладушки. Постараюсь разместить вас так, как вы сейчас лежите.

Получился примерный круг на полках стеллажа. С центральной сферой посередине центральной полки.

Когда она ложилась спать, было около одиннадцати. Высоченный потолок совершенно тонул во тьме, что усиливало эффект – со стеллажа, поубавив пыл, тихо светили разноцветные ночники, и это было похоже на освещенный множеством свечей разноцветный витраж.

Завтрак проходил там же, в баре. Или это бар был в кафе-столовой. В общем, и неважно, решила она, удобно.

Она вошла как раз, когда двое выходили.

– Ой! – это был голос вечного Тузика. – Разрешите, я вас представлю! Нора, – Тузик с легким поклоном показал на нее и продолжил симметрично: – Римма Петровна и Вениамин Львович.

Все разулыбались и принялись наперебой заверять друг друга в своей радости от знакомства. Они ушли, она осталась.

– Птичник ушел, музыкант не пришел? – она выбрала столик в уголке у громадного фикуса и села.

– Точно так, – подтвердил Тузик-официант. – Подходите, Нора, тут на столе все наши роскошества на завтрак. Берите все, что пожелаете. Что вы предпочитаете пить на завтрак?

– Кофе. Только кофе. Американо, чуть покрепче обычного.

– Айн момент, – салютовал Тузик-бариста и тут же приступил.

– Вы тут прямо универсальный солдат! И швец, и жнец, и на дуде игрец, – улыбнулась она, сооружая себе бутерброд.

– А как же! – откликнулся с готовностью Тузик. – Начинал-то я тут уборщиком. А потом как-то пошло-поехало. Что-то ушло, что-то добавилось. Да и хорошо. Я здесь на своем месте. Пансионат этот – мой дом, по сути. Когда состарюсь, буду доживать своей век сторожем, – хохотнул он. – Заведу сторожевого пса, и будем с ним ходить в дозор!

– Кстати, – она ухватилась за эту мысль, – а как тут все устроено? Куда вы в дозор будете ходить с вашим Палканом? Тут своя территория у пансионата? Я видела, что мы въезжаем за шлагбаум пропускной. Стало быть, на вашу территорию?

– Да, – кивнул Тузик и поставил перед ней кружку кофе. – Территория есть своя. Территория вообще своя, – махнул он рукой и добавил: – Будете уходить – поставьте, пожалуйста, посуду вон на тот маленький столик. Елена Петровна потом приберет. А мне пора в поход. По делам! – сам себе скомандовал Тузик и вышел.

– Территория вообще своя, – пробормотала она. – Итак. Утро – лучшее время, чтобы осмотреться.

Она поставила тарелку и кружку, куда показали, и тоже вышла.

Войдя к себе, она стала раздумывать, в чем идти на разведку. Крутилась, ходила в окно посмотреть, выходила на террасу понять погоду. А когда зашла внутрь – застыла. Сферы стояли не так. Не так, как она их вчера поставила. Это было точно. Потому что она разглядывала этот витраж вчера, пока не уснула. Местоположение всех до одной она бы, может, и не назвала, но некоторые помнила отчетливо. Не так они стояли. А перед завтраком так?! Так! Или нет? Или уже не так? Вот же ж… Кто ж знал, что надо внимание на это обратить! А… А все ли они?! Она стала спешно присматриваться, пересчитывать. Все. Странное дело. Если бы это был грабеж – были бы не все. Значит хулиганство. С какой же целью? Искусства ради? Предупреждение? О чем? Нет, о чем ее могут предупреждать! Значит искусства ради. Это было еще хуже. Накатила черная тоска, брезгливость, беззащитность, обида – к ней влезли! Чтобы просто показать, что можно! Боже… Она опустилась на пол.

Тут в дверь постучали. И сразу вошли. Это был Анатолий, управляющий. Вообще, это хамство, начала было думать она, но, заметив, что он смотрит опять куда-то в потолок, решила, что он все равно где-то не здесь. Да и… какое это имеет значение, когда тут у нее…

– Да? – ненужно уже откликнулась она.

Управляющий очнулся, с вежливой улыбкой опустил взгляд на обычный для человеческих глаз уровень, никого там не нашел и стал оглядываться в замешательстве. Заметив ее на полу, он облегченно вздохнул, но тут же встревожился: