А. Буркова - Энциклопедия позитивного мышления

Утром лучше не стало, но дождь поутих. Писательское любопытство меня повело на улицу – посмотреть, оценить и запомнить. Не скажу, что катастрофа была повсеместной – сильно пострадали жилье и люди рядом с руслами рек. В Мисхоре как раз одно из них находится справа от того самого парка Дюльбер.

Еще на подходе к нему подумалось, что гул турбин самолета слышится. Оказалось, что это вырвавшийся из самой преисподней горный грязевой поток, несущийся к морю…

…Туда, где после линии горизонта оно становится небом… Наших старичков – «девочку с ромашкой» – я увидел сразу. Наверное, пришли, как договаривались, парк посмотреть…

Они словно сжались под натиском стихии, стали еще меньше.

Эти доли секунды, до того, как трёхметровая волна накрыла их своей когтистой лапой, показались вечностью…

…Я пришёл в себя от крика жены. Она, рыдая, била меня по щекам и колотила в грудь:

– Ну сделай же хоть что-то!..

А что я могу?.. Я всего лишь человек…

Но побежал под откос в сторону моря. Да где там, разве успеть…

Услышав крик, подумал, что и жена бежит рядом – оказалось, это я ору во все горло. От боли, жалости и горя. И то ли это брызги от потока видеть мешали, то ли слёзы – споткнулся, упал. Ну что же это делается-то? Их-то за что?! И стукнул кулаками о землю от бессилия. Ах, проклятая…

И тут жена с пригорка, с которого я навернулся, кричит мне что-то. Рукой туда, дальше, в море показывает. Встал на ноги и правда – яркое пятно в самом море недалеко от берега мелькает!

Куртка «Ромашки».

Они!

И бегом к воде. Раз нырнул, два – бесполезно, их все дальше уносит… Под водой набухшие кроссовки сбросил, легче плыть стало. Какой-то обломок в плечо стукнул, от боли глаза закрыл на секунду и опять «Ромашкину» куртку из вида потерял. Ага, вон она! Гребу, как могу, со всех сил – успеть бы…

Смотрю, а он, «Ромашка», мне рукой навстречу машет. Жив… Другой рукой свою «Девочку» держит. Не отпускает.

Я их обоих подхватил и к берегу. А там уже люди, кто-то на помощь нам торопится. За одежду волоком из воды тащат… А волны нас камнями по спине осыпают, колотят. Море отдавать добычу свою не хочет.

Вырвались!

Последней на берег я «Ромашкину» «девочку» положил. В воде крови не увидел, а здесь, на камнях… Ручьем. И сама без сознания. Рядом «Ромашка» опустился – слёзы как тем потоком по морщинистым щекам льются. Её ладонь взял в руки и дышит на неё, согревает… Буд-то поможет…

А я и сказать ничего не могу, комок в горле.

Какая-то девушка меня легонько за плечо отстранила, говорит, студентка мединститута. Склонилась над «Девочкой», потом повернулась и тоже, вижу, слёзы на глазах…

И тут улыбка дрогнула:

– Живая…

…Все равно этот отпуск на всю жизнь запомню – за эти несколько дней я увидел надежду, любовь – самую настоящую и искреннюю, беззаветную веру друг в друга, радость, счастье и да, конечно, горе увидел тоже…

Но ведь именно из всего этого и состоит наша жизнь. Или я не прав?

Туруханск. База геологического института ВНИГРИ. Сидим на крыльце базовой избы. Покуриваем в тоскливом ожидании своей «дальнейшей судьбы».

Наш начальник отряда Валюха Филиппов уже договорился насчёт вертолёта. Уже и мешки с барохлом мы вывезли туда – в порт.

Уговорили уже и местного хозяина собаки по кличке Моряк, дать нам пса и в этом году до осени. Хоть пёс этот и законченный тунеядец, но всё – живая душа…

И погода стояла – пригодной для дела.

А летуны всё ещё чего-то тянули…

Сидим на крыльце. Покуриваем… И у каждого в голове: «А вдруг она – погода —испортится. И уж тогда застрянем мы тут основательно. И какая потом начнётся спешка в работе на берегах озера Виви.

Да и житуха на базе давно уже приелась, и так тянуло усвистать куда подальше.

Вот сидим с Валентином и Стасом опять на крыльце. Покуриваем.

Вечереет. Огоньки наших цигарок уже не отличить от огоньков на бакенах там внизу – на просторах Енисея.

И тут дверь распахнулась – вышел начальник Базы Масюк, и тоном фельдмаршала: «Всё. Хватит дрыном груши околачивать!.. Филипповцы, завтра в десять утра быть в порту. Летите». От долгожданной вести бакенные огоньки беспорядочно замельтешили в наших глазах

…Утром в порту опять началась обычная перебранка с пилотами. Опять им казалось, что у нас многовато груза. Опять они требовали перевзвесить. И опять мы норовили (на всякий случай) протащить баул – другой, минуя весы.

Уж такие они… И такие уж мы – те же самые труженики…

Кстати, оба пилота показались мне усталыми. Видно было, что им бы сейчас в постельку, а не трястись в облаках с тремя тружениками геологического молотка и их барбосом по кличке Моряк.

Я ткнулся своей интуицией в черепную коробку командира вертолёта. Прочёл там: «Ханурики, охламоны… Всё ищут-ищут чего-то… Говорят: «Нефть ищем…» «И ни черта ведь не находят… А бюджетные денюжки отсасывают…»

Но вот погрузились.

Валентин со Стасом и Моряком разбросали свои телеса в салоне на куче нашего скарба. Приготовились глубоко и заслуженно кемарить. Лететь-то аж два часа.

Мне же в дороге, сколько не ездил, не летал, не плыл, – спать не хотелось. Привычка. Да и не мог я пропустить что-нибудь интересное, возникшее вдруг.

Даже пасущаяся на лугу коза, привязанная к колышку, там – за окном вагона, и та – оказывалась достойной моей бессонницы…

Короче, как всегда, взял я широкий ремень одного кресла и пристегнул его к подлокотнику другого кресла. В результате нехитрой манипуляции, оказался сидящим между командиром и штурманом. Слева – командир, справа – штурман.

И сидим мы эдак в ряд все трое. Будто в ложе на спектакле. И смотрим на сцену. А там – за стеклом!.. Есть что посмотреть!.. Чем полюбоваться. Но сначала надо взлететь.

Взлетаем. Очень тяжело, натужно. Пилоты недовольно косятся на меня и бубнят простые привычные ругательства-комментарии, соответствующие моменту.

Слава Богу, от земли оторвались. Вертолёт повисел чуток и, как бык, опустив голову вниз, дёрнулся вперёд и – заскользил. На невидимую красную тряпку тореодора…

А грохоту при этом! Грохоту!.. Нет, что-то в этой технике недоработано – ну, столько грохоту.

Со временем уши попривыкли. Даже можно было расслышать человеческие слова. Да и режим работы винтов изменился – теперь он был мягче и глуше.

Командир и штурман стали вспоминать вчерашний вечер. Оказалось, они отмечали рождение дочки у одного из пилотов другого экипажа. По столь серьёзному поводу слегка выпили. И, чтобы отвлечься и не шибко захмелеть, завелись гонять бильярдные шары. Да так завелись, что чуть ли не до утра шмаляли по лузам дуплетами.