Василий О`Строг - Второй расцвет Ануриса. Книга первая

– Я сообщу о вашем предложении Совету Директоров, а уж решение по нему будут принимать они сами, – и, приподняв голову, произнёс уже для всех, – а теперь Дамы и Господа, если больше ни у кого никаких предложений нет, предлагаю разойтись и обдумать то, что я говорил в первой части нашего собрания. Всем спасибо.

И поднявшись с места, он проследовал к выходу из конференц-зала.

Все начали расходиться, и я, развернувшись лицом к залу, повсюду замечал бросаемые на меня взгляды. Хотя большинство из них и были сочувствующими, а некоторые даже откровенно восхищёнными, но заметил и парочку подленько-злобных. Ну да и хрен с ними всеми!

– Пошли что ли тоже? – окликнул меня Пётр.

Я молча пошёл к выходу. Мне даже показалось, будто люди стали чуть охотнее уступать мне дорогу. Мы прошли по коридору и, спустившись по лестнице, прошли в свою лабораторию.

– Ну, давай рассказывай, какая муха тебя укусила? – начал прямо с порога Жданов. – Чего ты взъелся на этого клоуна? Он же теперь тебе жизни не даст, самое меньшее. А самое большее – уволит к чертям, уже завтра.

Было заметно, что Пётр действительно переживает.

– Завтра вряд ли, но в ближайшее время, скорее всего, точно, – ответил я устало, присаживаясь в рабочее кресло. – Не знаю, что на меня нашло. Вроде перед собранием и мыслей таких не было, но вот как только он меня окликнул, так меня и понесло. Понимаю же, что лишнее говорю, но остановиться не могу. Прямо как вилами кто в зад подталкивает. Такая злость на этого пейсатого засранца разобрала, со всеми его «членами Совета», что прямо зубами вцепиться был готов.

– И давно ты так евреев не любишь? – удивился мой собеседник.

– Да дело не в национальности. Будь он хоть эскимосом, меня его личный снобизм и лицемерие достали. И не важно носит его папа кипу, тюбетейку или собачий треух. Я же знаешь, как в анекдоте. Про тот, где идёт грибник по лесу, заходит за куст и видит, как маленькая девочка поймала белого кролика и лупит его бейсбольной битой изо всех сил. Размочалила того уже в хлам. Шерсть в одну сторону летит, мозги в другую, бита по самую рукоятку в крови. Мужик глаза вытаращил и говорит так, с дрожью в голосе: «Девочка, а за что ж ты так животных-то не любишь?». А она глянула на мужика искоса, потом на биту свою, потом опять на мужика, и отвечает ему негромко, прищурив глаз: «Да я, дяденька, и людей-то тоже не очень». Вот и я, не очень. У меня это чувство интернациональное. Но так, как сегодня с этим паразитом, ещё никогда не было. Сам понять не могу, чего понесло.

– А не гуманный ты человек, Валентин Андреич, – заявил мне слегка повеселевший после анекдота Жданов. – Можно даже сказать – мизантроп.

– Гуманизм, Пётр Алексеич, – это искусственно созданное человеческим обществом теоретическое мировоззрение. И к его практическому применению само общество до сих пор не готово, – сообщил я вяло. – Да и разновидностей этого гуманизма чёртова прорва, причём некоторые из них противоречат не только друг другу, но и на мой личный взгляд, даже здравому смыслу. А всё потому, что люди постоянно забывают, что они по-прежнему часть природы, не смотря на все свои амбиции и самомнение. А в природе никакого гуманизма не существует. С точки зрения законов природы, жизнь лысой обезьяны, которая загаживает всё вокруг себя отходами жизнедеятельности, ничем не более ценна, чем жизнь какого-нибудь шакала, который эти отходы утилизирует. Причём, для окружающей среды шакал даже больше пользы приносит, что бы там эта обезьяна о себе не думала. Нельзя сказать, будто чья-то жизнь важнее, и его интересы в приоритете. Всё взаимосвязано. Слушай, – спохватился я, – чего я тебе это всё объясняю? Ты же сам биолог, и не хуже меня в этом разбираешься.

– Да я подумал, может тебе выговориться надо. Вот и не перебиваю, – ухмыльнулся Пётр.

– Ну да, – глянул я на часы. Они показывали без четверти шесть вечера. – Поехали, что ли по домам, пока ещё чего-нибудь не случилось? На сегодня рабочий день предлагаю завершить.

– Согласен, – поддержал Жданов.

Мы собрали свои вещи, погасили свет и покинули лабораторию. На это раз уже спустились на лифте, пересекли фойе и, выйдя через главный вход, направились в сторону парковки. Дойдя до своих машин (они как-раз были припаркованы рядом), сердечно распрощались друг с другом. В этот момент у меня неожиданно возникло стойкое ощущение, что больше мы со Ждановым не увидимся, но списав это на общую усталость и тот бардак, что творился сегодня на протяжении дня, решил выкинуть дурацкие мысли из головы, и нажал на брелок автомобильной сигнализации. Старенькая Шкода «Октавия», подмигнув фарами, приглашающе щёлкнула дверным замком.

Усевшись за руль и запустив мотор, я подконнектил свой смартфон к аудио системе и запустил очередную фантастическую аудиокнигу. Читать бумажные книги в последнее время мне стало не очень комфортно, сказывалась многочасовая работа у монитора, а так как зрение у меня с детства было не ахти какое, то я при первой же возможности перешёл на аудиоформат. Заметив, что Пётр уже покидает стоянку, тронул машину с места и не спеша покатил к выезду с парковки. Спешить мне действительно было некуда. Семьёй и детьми я не обзавёлся, хотя женат был дважды, но оба раза неудачно. Семейная идиллия не просуществовала в первый раз и года, второй раз продержалась чуть более двух. Родители уже больше десяти лет, как погибли в авиакатастрофе, возвращаясь с отдыха у моря, а так как я был единственным ребёнком в семье, то братьев и сестёр, соответственно тоже не имелось. Друзьями, в том смысле, какой я вкладывал в это слово, судьба меня не наградила. Никаким серьёзным хобби, кроме дайвинга, на данный момент не увлекался. Когда-то давно, в школе я недолгое время занимался стрельбой из «мелкашки», которой заинтересовался на уроках НВП. Пару раз даже ездил на соревнования, но никаких призовых мест не занял, и довольно быстро мой интерес к стрельбе угас сам собой. Какой либо спорт меня никогда особенно не интересовал. Не то чтобы я являлся его ярым противником, просто было откровенно лень тратить время и силы. Я вообще считаю, что любое дело либо должно приносить удовольствие, либо вести к какой-то значимой цели, а в случае невыполнения этих условий теряется сам смысл и стимул для занятия этим делом. Ещё лет десять назад, я мог бы надолго зависнуть перед компьютером за какой-нибудь игрушкой, на которые «подсел» после института, когда смог купить себе первый ПК. Путешествие по волшебным, красочно нарисованным мирам позволяло несколько удовлетворить тягу к приключениям, но впоследствии пришлось завязать и с этим хобби, в основном опять же из-за зрения, хотя и сам по себе интерес к виртуальной реальности как-то постепенно стал пропадать.