Виктор Улин - А что потом?

А то, что она приходилась неродной племянницей постоянной любовнице и была моложе моей старшей дочери, не значило абсолютно ничего.

– Лифчик снимать не буду, – пояснила Нюта, хотя я ничего не спрашивал. – Мне грудь нельзя трогать. Сразу будет выкидыш.

– А от того, что мы собрались делать, не будет?

– Нет. От этого не будет. Нельзя прикасаться только к соскам.

– Понятно, – ответил я. – Ну давай, начнем, что ли?

– Ой, Юрий Евгеньевич, подождите…

Нюта встала, полезла куда-то за кровать.

Когда она нагнулась, зашуршала в невидимом пакете, я невольно отметил, сколь длинны ее интимные части.

Такие встречались у одной женщины из десяти, если не реже. Наверняка в жару эта Нюта страдала, надевая слишком тесное белье.

–…Сейчас, одну минутку…

Девушка выпрямилась, в ее руке был белый флакон с зеленой головкой.

– Это что, интимный гель? – поинтересовался я.

– Нет, гель не нужен, у меня там болото, – серьезно ответила Нюта. – Это дезодорант, забыла подмышками намазать.

Она отвинтила колпачок, по комнате разлился приторный цветочный запах.

– Не надо мазаться, – я покачал головой. – Зачем?

– У меня пот стал пахнуть неприятно.

– Это тебе кажется. Ты пахнешь приятно, и еще как.

Я соврал. На самом деле от Нюты не пахло ничем, даже « болотом », которое возникло под полоской волос.

Закрыв дезодорант, она опять полезла в пакет, я опять увидел ее интимный развал.

– Губки у тебя красивые, – не удержался я.

– Как они могут быть красивыми, если я их стерла? Думала, вдруг мы вначале будем целоваться.

– Я не про те, а про эти.

Нюта разогнулась, села на кровать.

– То есть теперь уже не про эти, а про те.

Она поняла смысл и густо покраснела, но осталась сидеть неподвижно.

Видимо, моя старая подруга сильно преувеличила ее намерения.

Я опустился на стул.

– Сейчас начнем, сейчас, – неуверенно проговорила девушка. – Еще минуточку.

Она начала повторяться, оттягивая момент.

На ее месте я бы тоже испугался чужого волосатого мужика в неприлично оттопырившемся полотенце.

– Да не спеши, – сказал я. – Бежать нам некуда.

– Можно, я схожу пописаю. А то как-то… волнуюсь.

– Сходи. Я подожду. Вернешься и начнем.

Поднявшись, Нюта сунула ноги в теткины тапочки, которые были ей велики, и выскользнула из комнаты.

За собой она не закрыла, я слышал все.

В тишине квартиры, где хозяйка притаилась, как мышь, раздались легкие шаги.

Потом скрипнула дверь санузла, хлопнула крышка унитаза, не сразу раздалось тонкое журчание.

Я представил, как девушка глядит на старый календарь с Эйфелевой башней, привезенный одноклассницей из Парижа и определенный на изнанку туалетной двери. Длинные ноги смотрели в разные стороны, из-под них весело бежала желтая струйка, завивалась штопором.

–…Ну все, теперь готова!

Я так увлекся игрой воображения, что не слышал ни спуска воды, ни обратных шагов Нюты.

Она стояла передо мной.

Запах свежей женской мочи входил в разряд любимых, а у беременных женщин он был выше всех похвал.

– Как вы хотите, Юрий Евгеньевич?

– Как я хочу?

Моя жена успела побывать беременной дважды.

Секс с ней был разрешенным без давления на живот.

– Ляг на спину, – предложил я. – На самый край. Ноги подними и согни в коленях.

– Как на гинекологическом кресле? – нервно хихикнула девчонка.

– Ну да, примерно. У Ленки кровать высокая, я пристроюсь стоя, чтобы не задеть тебе ненужного.

Наши приготовления выглядели смехотворными. Но без них было не обойтись.

Нюта легла, как нужно.

За всю жизнь у меня не было такой длинноногой девушки.

Я встал со стула и освободился от полотенца.

Она ойкнула.

– Ты что? – спросил я.

– Тетя Лена не сказала, что он у вас такой большой.

– При тети Лениных опытах он большим не кажется, – я усмехнулся. – Но если тебе велик, давай не будем.

– Нет, будем. Мне хочется.

– Ну ладно, попробуем. Очень осторожно.

– Хорошо, – ответила Нюта и подвинулась ближе к краю.

– За ноги тебя можно взять? – уточнил я. – Чтобы была какая-то опора?

– За ноги можно. Можно за что угодно, кроме груди.

Ее тело скользнуло к моему.

– Тебе не больно? – спросил я, ощутив горячий контакт.

– Нисколечки.

– Тогда держись, Нюта.

– Держусь, Юрий Евгеньевич.

Я сделал глубокий вдох.

Девушка смотрела снизу вверх зеленовато-карими глазами.

Не по сложению большая грудь колыхалась в бюстгальтере.

Тонкие бедра в моих руках дрожали от напряжения.

– Тебе не больно? – повторил я, остановившись.

– Нет. Просто непривычно.

– Я постараюсь побыстрее.

– Не торопитесь, говорю же: мне не больно.

– Слушай, Нюта…

Я опять остановился.

–…Главное забыл. Какой у тебя сегодня день?

– В каком смысле « какой »?

Она удивленно хлопнула сильно накрашенными ресницами.

– В том, надо ли вынуть. Или ты пьешь таблетки?

– Я…

Нютин смех раскатился стеклянными шариками.

–…Я вообще-то…

– Слегка беременна! – подхватил я и тоже расхохотался. – Совсем из головы вылетело!

– А я такая! Со мной у всех все вылетает!

– А если бы ты знала, какой я…

Мы смеялись и смеялись, и никак не могли остановиться.

Никогда в жизни я не занимался сексом, хохоча, как дурачок.

Но, вероятно, в этом имелась какая-то острота.

Я даже удивился, когда ощутил себя взлетающим к результату.

– Спасибо, Юрий Евгеньевич, – сказала девушка.

– И тебе спасибо, Анюта, – я пожал узкие колени. – Иди, мойся. Я на кухню в твоей тете.

– Подождите, – остановила она, когда я потянулся за полотенцем. – Можно, я вас оближу?

Она приподнялась, по узкому лицу хлынула краска.

–…Знаете, как забеременела, стал нравиться вкус спермы.

– Так что ты мне не сказала? – посетовал я. – Я бы отдал тебе порцию.

– Забыла. Вылетело из головы. В следующий раз так и сделаем.

Нюта села на кровати.

От нее пахло, как от целого публичного дома.

3

– Твоя Нютка очень приятная девушка, – сказал я. – Уж точно, не Тургеневская. И, кажется, я не сделал ей больно.

– Она испытала с тобой что-нибудь серьезное? – спросила подруга.

– Не думаю. В первый раз с новым партнером, годящимся в отцы? Сначала чуть не описялась от страха.

– А ты?

– Что я?

Я невольно поморщился.

– Сам как? получил удовольствие, которое я тебе обещала?

– Ленка, о чем ты говоришь… – я вздохнул. – О каком удовольствии можно говорить, если это была гинекологическая процедура. У нее к тому же нельзя прикасаться к груди. Я же не подросток, чтобы упиваться сексом, при котором можно лишь держаться за коленки.

Одноклассница усмехнулась.

У нас когда-то началось с того, что я расстегнул на ней бюстгальтер.