Елена Герасимова - Чтица. По следам лжи

– Гвен, что случилось? На тебе лица нет, – поинтересовалась Марвенна, опустив чашечку на блюдце, из того самого сервиза, о котором они с сестрой так пеклись.

– Эд вновь спрашивал об отце, – упавшим голосом созналась я и устремила взгляд на темнеющий сад. – Я не знаю, что ему сказать, ведь он так ждет встречи с ним. И… как поступить. Я запуталась и устала обманывать собственного ребенка. Но и правды сказать не могу, это слишком жестоко в пять лет узнать, что отец даже не догадывается о твоем рождении.

– Гвен, дорогая, мальчик растет, и чем он старше, тем чаще будет интересоваться своим отцом. Рано или поздно тебе придется сказать ему правду.

Ронда, сидевшая от меня по правую руку, похлопала меня по плечу.

– Или… тебе придется разыскать Дарриана и рассказать ему о сыне.

– Я не могу.

Покачав головой, я спрятала лицо в ладонях, хотя понимала, тетки правы. Правы и еще сто раз правы. Я не смогу всю жизнь ходить по лезвию ножа. Когда-нибудь мой повзрослевший сын сам отыщет отца, и что тогда будет? Сможет ли он простить мать за ее ложь, за пустые обещания, что еще чуть-чуть и отец навестит его?

– Смирись с этой необходимостью, дорогая. Теперь ты должна думать не о себе и своих уязвленных чувствах, – поддержала сестру Марвенна. – В первую очередь ты должна думать об Эдвине и его судьбе. Боюсь, он не смирится с тем, что вырос без отца. Пусть Дарриан не будет присутствовать в его жизни в полной мере, но мальчик будет знать, что он не безотцовщина, как назвали его соседские дети.

– И вы позволили им так назвать моего сына? – вскинулась я.

– Будто нас кто-то спрашивал, – дернув плечом, фыркнула Ронда и потеребила в руках салфетку. – Но я впервые в жизни в пух и в прах разругалась с соседями.

– Разругалась с соседями? – недоверчиво переспросила я, во все глаза глядя на тетушку, которая очень редко позволяет себе подобные поступки.

– Разругалась, черт возьми. Да! И знаешь… – Ронда вдруг озорно улыбнулась, – мне это даже понравилось. Я высказала этим напыщенным курицам все, что накопилось за мою жизнь. Видел бы меня мой покойный муж.

– Это было забавно! – захохотала вдруг Марвенна. – Видела бы ты, Гвен, их испуганные лица, когда Ронда сказала, что отец Эда арайтар. «Вы еще пожалеете, старые вешалки, – сказала им она, – вот узнает арайтар, что его сына обижают всякие полоумные человечки, он вам устроит веселую жизнь!»

Я не сдержала улыбки, представив себе лица соседок, которые и меня в юности пытались обижать, но связываться со спиритом себе дороже. Однажды меня обозвали никчемной сироткой и поплатились за это, поскольку я взяла и подселила в дом к ненавистным соседям проказливого духа, доведшего их за несколько дней до сумасшествия. Вся улица бегала на них посмотреть, когда дух по ночам начинал их донимать, и доведенные хозяева в пижамах выбегали из дома, оглашая округу криком и отборными ругательствами.

– А с виду такая приличная семья… была, – поговаривали соседки, сбегаясь посмотреть на очередное ночное представление.

Этот случай у многих надолго отбил желание издеваться надо мной. Я еще и не такое могла, просто не хотела подставлять тетушек, поэтому не использовала свой дар во вред. Почти никогда. Да, почти.

– Надеюсь, здесь такого не случится, – отсмеявшись, обронила Ронда и залпом допила давно остывший чай. – А теперь спать!

Собрав посуду, тетушки удалились на кухню, а я осталась на террасе наедине со своими невеселыми мыслями. Чтобы окончательно не впасть в уныние, встала из-за стола и начала собирать скатерть, но взошедшая на небосвод луна, отвлекла меня от этого занятия. Бросив скатерть на синку стула, я вышла в сад.

Да, нужно что-то решать. Но как, как заставить себя? Как перебороть это нежелание общаться с Даррианом? Будто мне хочется встречаться с ним, видеть его счастливого и прекрасного и понимать – теперь он целиком и полностью во власти другой женщины. Это свою жену Дарриан целует по утрам, ей он улыбается, это над ней он шутит. Он с ней, а не со мной. И наверняка давно забыл о девушке по имени Гвендолин.

– Как же я его ненавижу! – воскликнула, уткнувшись лбом в гладкий яблоневый ствол и очень тихо добавила: – И все равно люблю.

Всю ночь я провела в кабинете, расставляя по полкам привезенные тетушками книги. Правда, на самом дне одного из чемоданов мне попался сверток в бумаге, в какую заворачивают посылки.

– Странно, – вслух подумала я, крутя в руках довольно объемный сверток, – не помню, чтобы перед отъездом получала посылку. Да и надписей никаких нет.

Но вскрыть его не успела, поскольку стопка книг, оставленная без внимания на самом краю стола, вдруг шлепнулась на пол. Пришлось забросить неизвестное послание в ящик с мыслью: «Ладно, потом посмотрю» и браться за сбор разлетевшихся вокруг стола книг. За этим занятием меня и застала Ронда, резко распахнувшая дверь в кабинет.

– Фууух! – облегченно выдохнула тетушка, опуская большую скалку, зажатую в руке. – Я уже подумала, что к нам забрались воры.

– Воры? – удивилась я и, пытаясь подняться на ноги, неудачно ударилась лбом о край столешницы.

Зашипев от боли, стукнула кулаком по столу и опустилась на ковер, усиленно потирая пострадавшее место.

Ронда всплеснула руками, приблизилась ко мне и помогла подняться на ноги.

– Ох, Гвенда! Ты не ложилась?

– Не смогла уснуть, – пожав плечами, отозвалась я и быстро расставила оставшиеся книги по местам.

– Мужчины, сколько страданий они доставляют женщинам, – вздохнув, обронила Ронда и вышла вон из кабинета.

Ну да! Из-за кого бы еще не смогла уснуть? Я о многом передумала за ночь, столько сцен разыграла в своем воображении, и едва не свихнулась, представляя реакцию Дарриана на новость, что у меня от него родился ребенок. Но почему-то чаще всего казалось, эльф просто посмеется надо мной, он не поверит и выгонит меня взашей, не пожелав выслушивать всякую чушь. Кому нужны полукровки?

– Хватит, – взмолилась я и отправилась будить сына.

И каково же было мое удивление, когда обнаружила в холле умытого и одетого Эда, который что-то разглядывал сквозь узкое окошко во входной двери.

– Доброе утро, сынок, – тихо сказала я, обнимая ребенка за плечи и склоняясь к его лицу, чтобы поцеловать в щечку.

– Знаешь, мама, – поежившись, когда кончиками пальцев пощекотала его шею, сказал сын, – мне сегодня приснился папа.

– Папа? – поперхнувшись, переспросила я и опустилась рядом с Эдвином на корточки. – Почему ты так решил?

– Мам, я ведь не такой дурачок, чтобы этого не понять, – с серьезным выражением на лице и как-то совсем по-взрослому отозвался мой сын.

– Нет, Эд. Ты у нас очень умный мальчик.

Я покивала, стараясь игнорировать покалывание в груди.