Тенгиз Maржохов - Каверна

– Ты что трубку не берешь? – спросила она неуверенно.

– Я в душе был.

– А-а… Когда ты приедешь?

– Скоро, а что?

– Ничего. Хочу, чтоб ты поскорее приехал.

В трубке послышался смеющийся женский голос.

– Ты с кем? – спросил я.

Уж больно это напомнило Асины звонки с очередной попойки, где слышны были хмельные голоса. Она обычно пьяная звонила и перечисляла с кем и где они бухают.

– С Залиной на лавочках сидим, – ответила Ира. – Как ты уехал, я в больницу не заходила. Погода хорошая. Залина вышла, и мы тут сидим, семечки грызем. Приезжай.

– Уже выезжаю.

Я сохранил её номер в памяти мобильного телефона, записал «Ира». Позже она перепишет на «Иришка».

События закручивались с небывалой быстротой. Но это забавляло меня, было интересно переворачивать страницы увлекательной книги – жизни. Самой простой больничной жизни.

В эту же ночь мы с Ирой познакомились, что называется, поближе. Я приехал в больницу и не переставал удивляться. Ира и Залина были какие-то возбужденные, как говорится, навеселе, будто гуляют на выпускном вечере. Окружили меня чрезмерным вниманием, танцевали, куда-то тащили, просто заполнили собой. Я не понимал, как реагировать, и поддавался этой немного сумасшедшей игре.

Вечер мы провели у меня. Обход, который проводится перед отбоем, спугнул Иру и Залину, медсестры разогнали их по палатам. Я выключил свет и начал готовиться ко сну.

При свете экрана телевизора я умылся и расправил постель. Дед лежал, смотрел какой-то старый фильм.

В коридоре рассыпалось веселье, покатился смех! Я вышел из палаты и увидел Иру и Залину, заигрывающих со всеми, кто попадался. Заметив меня, Ира, пританцовывая, продефилировала ко мне, пытаясь увлечь танцем. Становилось шумно, я попытался остудить её, но она не унималась. Дабы избежать скандала с медсестрами, я завел Иру к себе.

– Не шуми в коридоре. Что ты не спишь?

– Не хочу, – ответила она, осматриваясь в темноте.

– А что хочешь?

– Хочу с тобой…

– Что со мной?

– Хочу с тобой, – повторила она, как ребенок.

– Ложись, – показал я на койку.

Ира, как по команде «тревога» в армии, только наоборот, разделась и прыгнула в постель. Каково же было мое удивление… Я думал, моя прямота отпугнет её, но не тут-то было.

«Да… такого я еще не видел, это что-то новенькое».

– Дед, – обратился я к Виктору. – Ты уж не обессудь, посиди у соседей часок, пожалуйста.

– Я у Васи чайку попью, – понял дед без лишних слов и вышел из палаты.

«Неудобно получается, – подумал я. – Ну да ладно, не каждый день девушки прыгают ко мне в постель».

Наутро Ира не находила себе места: «Вот я дура! Что я наделала? Что он обо мне подумает?» Она стыдилась своего поступка и не показывалась на глаза несколько дней. И я решил, продолжения не будет, и не ждал развития событий. Но она снова сделала первый шаг.

Возвращаясь в больницу после майского ливня, я шел по тротуару, прыгая через лужи, и пытался не давить червяков. Ноктюрн майского ливня завораживает. Дождевые черви выползают и дарят праздник дроздам, пирующим на этом концерте. Ноктюрн стихает звоном ручейков, капелью молоточков по металлофону, пеньем птиц. И воцаряется аромат цветения.

Вдруг зазвонил мобильник.

– Привет! Ты где? – это была Ира.

– Подхожу к больнице.

– Я тебя встречу, сейчас…

Я поднялся на второй этаж, Ира только спускалась меня встречать.

– Ой!.. – засмеялась она. – Я не знала, что ты так близко, – остановилась пролетом выше и протянула ко мне руки.

Ира была неожиданно в черном: юбка до колена и кофта, на ногах туфли на маленьком каблуке. Оделась как на вечеринку в ПТУ. Накрасилась ужасно: ярко, вызывающе, вульгарно.

«Надела, что было или вкус отсутствует напрочь? – подумалось мне. – И к чему такая пёстрость в больнице?» Одним словом, её вид раздражал, если не сказать большего.

– Тебе нравится? – спросила она, прижимаясь ко мне на лестнице.

– Праздник какой-то?

– Мне так захотелось. Не нравится? – всматривалась она в меня.

– Конечно, нравиться, – повел я её на этаж.

– Для тебя, для себя… Могу я одеться?

Мы шли по коридору, и в чувстве неловкости я находил положительные моменты. Было приятно, что для меня кто-то одевается, пусть и не лучшим образом. Кто-то ждет меня, пусть и не мой идеал.

То, что идет к нам само собой – от Бога.

Вечер мы провели у Залины. Ира с Залиной потягивали пиво и курили легкие сигареты. Временами заглядывали девочки с соседних палат. Поводом служили просьбы ниток, сигарет, чая. Такое необъяснимое и вместе с тем понятное женское любопытство.

Ира присаживалась мне на коленки и прижималась щекой к моей щеке, при этом произнося: «Уф-уф-уф!.. Ух-ух-ух!..» Как мать прижимается к ребенку. Полная приязнь, удовольствие присутствия, что-то такое.

Эту ночь я провел с Ирой в первой палате. Довел её до слез, нечаянно. В какой-то момент заговорил о Марине. Иру это обидело, она долго не могла успокоиться. Под дверью полночи слышались шорохи, будто ползали змеи.

– Какой ты жестокий, – говорила Ира сквозь слезы. – Ты со мной, а говоришь про какую-то Марину.

Я не понимал её слез? Ведь не говорил Ире, что люблю её. Ничего не обещал. Наша связь была её инициативой, я лишь поддался. А тут уже обиды.

Наутро я прокрался к себе в палату, пока уборщицы не вышли в коридор, и лег досыпать. Мои амурные похождения приходилось делать при строжайшей конспирации, чтобы комар носа не подточил. Только дай повод – хлопот не оберёшься.

Днем я заглянул к Альбе. Он раздражено процедил сквозь зубы:

– Разберись со своими женщинами.

– С какими женщинами?

– С такими. Сколько их у тебя?

– Что ты несешь? Говори нормально.

– Ася приперлась около полуночи… Я уже спать укладывался, в трусах стоял, телевизор выключал. Она бухая кричит: «Пойдем, послушаем, чем они там занимаются».

– И что?

– Я послал её…

– И правильно сделал. Если она погнала, я тут причем? Я же не виноват, что тут, кроме туберкулеза, диагнозов хватает.

«Так вот какие шорохи я слышал под дверью. Это Ася подслушивала. Совсем с ума сошла».

Но Альба неспроста так язвил, его «жаба душила», вот и поносил при удобном случае.

Еще Ася в ту же ночь в припадке ревности наломала немало дров.

В нашу палату вместо Калы положили молодого пацана по имени Аслан. Симпатичный, приятный, на первый взгляд, парень. Так вот, Ася стала приставать к Аслану, чтоб лечь с ним в постель до утра. При этом уверяла, что бояться ему нечего.

– Я разденусь, а ты нет, – говорила она.

Фокус состоял в том, что Тенгиз утром увидит эту картину, будет ревновать и, возможно, кусать локти.

Аслан тоже послал её куда подальше. И Ася ничего лучше не придумала, чем сесть под дверью первой палаты и пытаться подслушивать.