Алишер Васлиев - Азиатский цикл. Часть 1

– Ну ладно, согласен, только если мы будем идти и молить Бога о прощении за то, что мы, нарушая чужое пространство, нарушаем закон.

– Да, ладно, кто нас в 7 утра увидит? Какой закон?

– Э, Аллах! Вы зачем такие слова говорите? Ведь Вы раньше знали и соблюдали все божественные законы, а теперь Вы не хотите этого делать, – дедушка опять перешел со мной на «вы» и назидательно начал рассказывать какую-то историю про Мухаммада, про закон, про верблюдов и про то, что в мире делается вовремя, и не вовремя.

– Э э, – возражаю я ему, – пойдем и Бог нам преподнесет подарок, за смелость.

Мы вошли в пролом. Наманганские яблочки, которыми был усажен весь сад, были в периоде созревания. Вдруг падает яблоко, дед хватает его как муху на лету и говорит:

– Ты был прав, юный отрок. Смотри, какое яблоко!

– Ура, сейчас мы его откусим. Я с одной стороны чуть-чуть, а остальное тебе. Это утренний подарок Аллаха!

– А вдруг, – сказал дед, – это просто депеша, которую нам он послал, чтобы мы перенесли ее и отдали кому-то. Где же это знание?

– Аллах, Аллах, – начал я самозабвенно молиться, – дай нам это знание, пусть это яблоко будет нашим.

И пока я в страстях причитал и молился, чтобы яблоко стало нашим и я мог бы съесть его, мы вышли через второй пролом на улицу, а там, за забором сидит наш городской слепой Рахматулло ака. Разложился, настроил дутар и поет:

– Аллах, Аллах, я тебе пою мою песню любви к тебе, а за это ты мне дай утренний подарок свой. О, Аллах! Рахмааааат*!

Тут дед и говорит:

– Я же догадывался, что мы просто переносчики, мы просто почтальоны. И это сообщение было для него, а не для нас. О, Рахматулло, я приношу тебе послание, которое передал тебе Всевышний!

– Э, Ходжа ака, это Вы? Я Вас по голосу узнал. А рядом этот шайтан Алишер хан? Который шел и уже разевал рот на мой божественный подарок, который мне послали небеса?

– А Вы уже все услышали?

– Хоть я и слепой, но не глухой же, я еще и музыкант и уши у меня острые. Я все узнал уже за полкилометра по вашему запаху, такой аромат базилика и камфары, который Вы носите на себе, никто не носит.

– Бале*, бале, мой сынок, ты и меня старика узнаешь.

– Благословите отец, чтобы я здесь зря не сидел и пусть это послание будет не только мне, но и вам божьей благодатью.

– Аминь, – произнес дедушка и отдал яблоко слепому.

И пошли мы дальше своей дорогой, опять перепрыгивая через разлившиеся арыки, что нам не всегда удавалось и, в конечном итоге, мы испачкались основательно. Дедушкины ичиги и мои сандалии были полностью заляпаны жидкой грязью, но мы не замечали этого, механически продолжали движение. Мне было дискомфортно, я был недоволен, что яблоко мне не дали, настроение окончательно испорченное. А дедушка рассказывал одну из своих историй о том, что нельзя быть жадным, что надо быть готовым пересилить желание, передать что-то другим, чтобы, позднее, получить свое сполна.

– Наблюдай, – наставлял он, – и ты увидишь, как раскроется твой сегодняшний день во времени, и он будет в полной твоей весне.

Через час мы наконец добрались до автостанции, народу там было много, как и в каждое воскресное утро кипел базар, все покупалось, продавалось. Чуть в сторонке стояла заплаканная женщина и причитала:

– Горе мне, горе! Как я дожилась до такого позора! Как я могла потерять эти 25 рублей! Всю свою пенсию! Что я внучке скажу? У нее ведь День Рождения, я обещала ей приготовить плов, придут ее подружки, как она их встретит? Горе мне, горе, старой растеряхе!

Дедушка участливо посмотрел на нее и вдруг произнес:

– О, уважаемая мамаша, не ваши ли вот эти деньги, которые валялись вон там?

И протягивает ей 25 рублей, которые ему дала бабушка, чтобы он купил мясо. Я хотел что-то сказать, но он меня опередил:

– О, достопочтенный Мавлянходжа, закройте Ваш божественный рот на секунду и подышите носиком.

Я понял, что мне надо молчать, хотя меня душило возмущение: как так, бабушка дала нам эти деньги, чтобы мы купили мясо домой. Я же так был настроен на плов, а тут дедушка опять что-то делал не то. Он отдал деньги незнакомке, которая очень удивилась и обрадовалась:

– Да будет благословен твой день, твой час, твои руки, твое доброе сердце, твоя проницательность, почтенный Ходжи ака! Аллах Акбар! – Взяла деньги и быстро скрылась из вида.

Подошли мы к мясному лотку, где наш Алимджан должен был продавать мясо, а мяса не было, лоток был пустой. Взволнованный мясник стоит в толпе желающих купить мяса и крутит постоянно головой по сторонам.

– Ассалом Алейкум, ва Рахматулло и барака*! Да пребудет в вашем доме достаток! – Приветствовал его мой дедушка.

– Да сегодня, по-моему, барака не предвидится. Доставщик мяса, видимо, застрял. Прошлый раз он проколол колеса недалеко от города, на повороте к ферме, там, где закопана старая сеялка. Помните, там еще торчали всякие острые железки, и все время кто-то прокалывал там свои колеса.

Дедушка посмотрел на столпившийся народ, посмотрел на мясника, который точно подметил место возможной задержки и тихо произнес:

– Никто до сих пор не додумался убрать это препятствие с дороги. Да, наверняка наш москвич проколол шины и стоит там.

Он повернулся и пошел вниз к дороге, где был «пятак» таксистов. Спустившись, подошел к одному знакомому таксисту, которого частенько отчитывал от женского сглаза. Красавец, атлетически сложенный мужчина, он имел томный взгляд и черную родинку над усами, которая с ума сводила не одну местную девицу.

– Э, Ахмадулло, инджа бьё*! Ты должен съездить на место, где сеялка закопана, там возможно стоит наш «москвич» с пробитыми шинами. Надо забрать у него мясо и привезти сюда быстрее, а то люди уже заждались.

– Я не могу, сейчас придут клиенты, и я повезу их в Самарканд.

– Если ты это не сделаешь, можешь ко мне больше не приходить, – жестко сказал дед.

Ахмадулло был вынужден поехать с продавцом и через час мясо привезли к лотку. Его быстро распродали, потому что люди уже долго ждали и первой купила та самая бабушка, что потеряла свои деньги. Алимджан был доволен что распродал мясо, кассоп* – что красиво расчленил, порубил тушу и получил свою долю. А нам, в конце концов, мяса не осталось! И тут я очнулся, во мне проснулся тот неистовый Мавлянходжа, дедушкин учитель, и заговорил:

– Да, теперь мы вернемся домой, плова не будет, бабушка нас будет ругать и вообще это безобразие, ты отдал наши деньги, мы остались с пустыми руками.

– Тсс, успокойтесь. Наберите воздух в ваши божественные легкие и успокойте свою горячую душу Мавлянходжа Тура. Аллах для нас тоже приготовил подарок, я надеюсь.

А Алимджан, улыбаясь, сказал, что он вырезал самое лучшее место – сарпанджа* и оставил нам: