Алиса КЛИО - Немир

Его спутник был пониже ростом и поуже в плечах, но, не будь рядом короля, он, несомненно, показался бы величавым исполином. Он им и был. И если бы вы спросили короля, кто, он, тот ответил бы: «У меня нет тени, но есть верный друг, который бодрствует, когда я сплю, всегда бережёт для меня своё последнее, лучшее Слово, тот, без которого я не смог бы уйти и вернуться обратно».

Так король ответил бы каждому, кто захотел бы узнать больше, чем знал. Но в этот предвечерний час им никто не встретился, и ничей любопытный взгляд не сопровождал их путь. Вскоре они подошли к скалам, которые тёмными громадами высились вдоль берега, и вступили в прекрасные, созданные самой природой, врата гор. Здесь приморский ветер засыпал, солнце пекло сильнее, и плодородная почва постепенно вытесняла бесплодный песок. Спутник короля откинул капюшон и с чувством втянул в себя нагретый, ароматный воздух предгорья.

– Вот мы и пришли, – сказал король.

– До вечера мы не успеем попасть в столицу, – сказал другой.

– Мне всё равно, – порывисто проговорил король. – Я долго шёл, а теперь хочу видеть горы.

– Вот они, Галахад, – сказал другой, очертив рукой пространство вокруг. – Смотри!

– Как они выросли! – выдохнул король.

В тот миг он больше ни о чём не думал, а лишь любовался пиками вершин, парящими высоко над их головами. Напротив, его спутник обратил взор к земле и заметил то, что не бросалось в глаза доселе, – островки прошлогодней травы, сухой и желтовато-бурой. Смешанный ковёр из растений пружинил под ногами.

«Всегда недоумевал, как ухитряется трава прятаться до весны под снегом, – подумал спутник короля, которого звали Ар о ном и который был целителем, и не обычным, а самым легендарным в Немире. – Интересно, сохраняется ли человеческий дух под сединой лет, и не становится ли блёклым и жёлтым?»

– Весна ушла на равнины, – сказал Галахад.

Теперь оглянулся и он, но увидел другое. Вокруг бушевали зелёные травы, цветущие низкорослые кустарники заполонили склоны гор, окутав их бледно-розовой дымкой. Седые вершины смотрели на юг, оттеняя белизной беспечальное пастельное небо; птицы в вышине кружились в хороводе.

– Весной я всегда прихожу в горы, – проговорил король, – а осенью, когда больше нечего ждать от природы, возвращаюсь к морю. Это даёт мне силы.

– Давно ты здесь не был, – заметил Арон. Ветер развевал его бороду, ласково поглаживая волосы, и, казалось, даже морщины на лице порывались улыбнуться.

– Это самое дивное место в Немире, – ответил Галахад.

– Если так говорит уроженец Нирвал а на… – молвил Арон с улыбкой, – О да, ты настоящий ценитель красоты. Но сейчас идёт война.

Король посмотрел на Арона вопросительно.

– Правда?

– Да, правда. Ты и сам знаешь. Магистр не стал бы писать просто так.

– Но я не чувствую её, – возразил Галахад.

– Тут был бой. Смотри, вся земля изрыта… Конечно, прошёл дождь…

Арон наклонился, изучая следы. Король продолжал стоять, скрестив руки на груди. Выражение безмятежности не покинуло его лица, и лишь глаза смотрели внимательно и чуть грустно.

– Какое-то возмущение в природе, – пробормотал он. – Не бывает боя без мёртвых тел, поломанных мечей и копий.

– Я думаю, здесь враждовали иные силы.

– Стадо коров сошло с тропы и заблудилось, – подсказал Галахад, старательно пряча улыбку.

Арон быстро взглянул на него.

– Гиганты уносят своих мертвецов, – произнёс он со странной интонацией. – Кто-то расправился с ними так, что они не успели даже поднять оружие. Кто?

– Дойдём – узнаем, – спокойно сказал король Галахад. Он тоже нагнулся, чтобы сорвать желтолистный звездчатый эльфийский корень. – Не обижайся, но читать следы на земле – не твой конёк. Предсказанья по звёздам подходят тебе больше.

Его друг понял, что продолжать разговор бессмысленно. Он отвернулся к востоку, прикрыл глаза рукой и стал изучать острые грани ближнего хребта.

– Из-за чего началась война? – спросил король. – Ты прочёл письмо до конца?

Арон кивнул. Новость была из разряда тех, которые стучатся в твою дверь ногами в тяжёлых сапогах, после чего норовят войти в историю, а заодно втянуть тебя. Что бы ни говорил Галахад, а в воздухе витали призраки грядущих перемен.

– Кое-кто разрушил сильфан е йский храм… – вздохнув, сказал Арон.

– А-а…

– …который Ваши подданные возвели в Вашу честь…

– А-а…

– …ещё в древности, когда сочли Вас погибшим в Дарианском походе…

– Ага! – резюмировал Галахад. – Ну и что?

– В каком смысле?

– Арон, ты мудр, рассуди: разве это повод для войны? Возведением Храма сильфанеи увековечили не меня, а свою любовь ко мне. Я был недостоин тогда. Изменился ли я к лучшему? Ты скажешь, о да, определённо. Ну, допустим. Понравится ли это им? А вот этого никто не знает, даже ты!

– Я уверен, – раздосадовано молвил Арон, – если бы это не касалось Вас лично, Вы были бы более щепетильны. Нам стоит уважать… э-э… некоторые чувства Ваших подданных!

– С тех пор прошла такая уйма лет, что нашим чувствам предстоит основательная проверка на прочность. Надеюсь, теперь у моих подданных найдётся занятие получше, нежели поклонение мне, – невозмутимо отозвался король. – Я верю в них. А ты?

Целитель мог бы ответить: простым сильфанéям понадобится не одна жизнь, чтобы настолько измениться. И Галахад не должен забывать о времени, хотя времени для него давно не существует. И ещё неизвестно, как их здесь встретят. Он многое мог бы сказать. Однако…

– Ваше Величество…

– Не маши на меня рукой!

– Ваше Величество, – более твёрдо повторил Арон, – есть время быть несерьёзным, а есть… хм… совсем наоборот, – завершил он, понимая, что определённо недоволен этой фразой. Но так уж повелось: Арон, который в былые времена вещал перед целыми армиями, да и теперь мог легко уговорить самого строптивого пациента принять самое горькое лекарство, утрачивал все свои волшебные свойства в присутствии короля. Надо сказать, весьма некстати, ибо на правах друга он мог и должен был оказывать на Галахада положительное влияние.

Но снова, вместо этого…

– Почему ты всё-таки решил вернуться? – вопрос, который не просто интересовал Арона, а вызывал у него нечто вроде болезненного зуда. – Поверил Магистру? Подумал, что в этот раз без тебя не разберутся?

– Я прислушался к себе, – значительно произнёс король. И замолчал. Арон покосился на него, чувствуя, что начинает нервничать. Когда Галахад бывал таким, никто не мог сказать, что за этим последует. Даже он сам.

– Это иллюстрация к нашей знаменитой поговорке о том, что два сильфанея всегда лучше, чем один, – бесстрастно добавил Галахад, угадывая в молчании друга некоторую растерянность.