Кира Каменецкая - История на грани non-fiction

– Правда? – Рита удивлённо выгибает бровь. – Вот уж не думала, что с антацидов кроет! Ты бы хоть поделилась тогда что ли, а?

– Мне страшно, Ри…

Она садится напротив меня в глубокое кресло. Здесь, в отличие от кафе, не звучит музыка и не давят духотой светлые стены, но мне всё равно отчаянно хочется сбежать сию же секунду.

– Знаю, но именно для этого я здесь – чтобы страховать тебя.

– Я ведь не потеряю сознание, правда? Под гипнозом.

– Конечно, нет. Ты будешь осознавать себя в настоящем там же внятно, как сейчас.

– Значит, я смогу говорить с тобой?

– Твоя задача поговорить с собой прежней, а не со мной. Но да, я буду слышать всё, что ты говоришь. И верну тебя в реальность, как только ты будешь готова или как только это понадобится. Но для этого нам нужно кодовое слово. Пароль, чтобы я знала, что тебе пора просыпаться.

– Кодовое? – к собственному удивлению, я вдруг улыбаюсь чуть ли не впервые за многие недели или даже месяцы. – Тогда «Покипси».

Секунду подруга смотрит на меня с недоумением, но затем в глазах появляется понимание, а на губах – улыбка.

– «Означает, всё бросай и беги»? Ну, а что? Почти в тему.

– И уж точно не спутаешь, даже если я начну плакать и бессвязно бормотать.

– Я не дам тебе плакать одной, – уверенно обещает Рита. – А ты не дай реветь в одиночку себе самой, поняла?

Я послушно киваю и ложусь на диван, стараясь не думать о том, насколько глупо выгляжу со стороны.

– Куда ты меня отправишь?

– Не я, – поправляет меня подруга, – ты сама выбираешь дорогу. Но обычно… В первый раз – туда, где всё началось. В тот момент, когда ты впервые почувствовала себя одинокой, брошенной. Туда, где твоей душе впервые стало по-настоящему больно.

– Хорошо… Ладно… И как всё это будет выглядеть? Что я должна делать?

– Ты должна лечь, закрыть глаза и расслабиться.

– Закрыть глаза? А как насчёт помахать у меня перед носом блестящей штуковиной и рассказать, что мои веки тяжелеют?

– Не пересказывай стереотипы. И вообще перестань. О том, как и что делать, думать должна я, а не ты. Твоё дело – слушаться, так что просто ляг и закрой глаза, – дождавшись, пока я сделаю это, Рита мягко сжимает мою ладонь. – Чувствуешь? Я всё время буду рядом, запомни. Всё время. Ты не одна, тебе нечего бояться, слышишь? Ты в безопасности, всё хорошо. С тобой ничего не случится, я обещаю, – подруга почти шепчет, но я слышу каждое слово так, словно её голос звучит не вовне, а внутри меня. – Просто представь, что ты идёшь по лестнице. Там внизу темно, но ты не должна бояться. Ты и есть свет. Тебе просто нужно спуститься туда, не бойся. Иди.

Я послушно иду по широким ступенькам, будто бы с каждым шагом всё больше удаляясь от реальности.

– Это похоже на сон… – шепчу я, с трудом понимая, произнесла ли это вслух или же только подумала.

– Потому что так и есть. Это почти что сон, всё хорошо, не останавливайся. Иди. Ещё немного, до самого подножья, слышишь?

И я действительно слышу, но уже не только родной голос – спускаясь всё глубже, я всё отчётливее различаю странный гул, будто множество людей не говорят, но шепчут на разных языках так невнятно, что мне не удаётся понять ни единого слова.

– Здесь кто-то есть…

– Это не кто-то. Это ты. Продолжай, коридор совсем рядом…

– Кажется, я уже в нём… – лишь произнеся это, я понимаю, что ступени под моими ногами действительно превратились в холодный каменный пол. – Это будто какая-то крепость… Или…

– Тюрьма. Твоя личная тюрьма. Не бойся, иди.

– Куда?

Мой собственный голос будто уже не принадлежит мне, как и моё тело. Продолжая идти и ощущая каждый сделанный шаг, я, тем не менее, будто бы парю в воздухе – совершенно невесомая и спокойная.

– Туда, куда тебя позовут. Иди и слушай. Как только сможешь что-то явственно различить, просто открой дверь.

Дверь. Лишь услышав это слово, я понимаю, что по обе стороны от меня действительно тянется цепочка дверей, за которыми, на первый взгляд, ничего и никого нет. Но… Спустя миг, я вдруг вижу в щели под одной из них свет. Не яркий, едва различимый, будто в комнате горит не люстра, а ночник.

– Кажется, я нашла…

– Хорошо, открывай, – я послушно поворачиваю ручку, делаю шаг через порог. – Что ты видишь, родная?

– Себя… – шепчу я, боясь испугать малышку, крохотный силуэт которой едва различим под толстым ватным одеялом. – Это я, Ри. Мне года четыре, кажется. Это та ночь, когда я заболела… Когда бабушка запретила мне завтра идти с братом и сестрой на день рождения нашей соседки. Они дали мне таблетку, выключили свет и ушли. Это та ночь, когда я видела папу…

Горло сжимается, и на миг я теряю дар речи, но потом малышка поворачивает голову и смотрит прямо на меня.

– Что мне сказать ей, Ри? – шепчу я, внезапно ощутив абсолютную растерянность.

– Всё, что ты тогда хотела бы услышать, – так же тихо шепчет подруга.

– Ты кто? – спрашивает малышка, продолжая смотреть на меня в упор.

Мне никак не рассмотреть её лица, но я знаю, помню, что щечки её горят от высокой температуры, а мягкие длинные волосы намокли от пота.

– Я – это ты, только взрослая, тише, не бойся… – я сажусь на кровать, осторожно поправляю одеяло, получше укрывая маленькие ножки. – Не бойся, это просто сон. Я тебе просто снюсь, всё хорошо.

– Ты пришла вместе с папой? – она придвигается поближе, осторожно касается моей руки.

Я знаю: то, что она видела минуту назад в изножье огромной, сделанной из двух полутороспальных, кровати – лишь иллюзия, но… Я здесь вовсе не для того, чтобы окончательно разбить ребёнку сердце.

– Да, я пришла вместе с папой. Мы оба решили тебе присниться, чтобы ты не была одна, слышишь? Ты никогда не будешь одна…

– Они все ушли… – детский голосок срывается от слёз. – Бабушка сказала, что от меня можно заразиться, и они все ушли. Обычно сестрёнка рассказывает мне английские слова на ночь. Она учит их в школе, а потом рассказывает мне. Но сегодня бабушка её прогнала. Она сказала, что я никуда завтра не пойду. Все ушли и даже лампочку мне не оставили.

Я помню, что она ещё боится темноты, а потому обычно спит со старшей сестрой или же засыпает с открытой дверью, чтобы свет из коридора попадал в комнату. Сегодня её впервые оставили одну. В темноте. С пылающей от жара головой.

– Зато смотри, как ярко светит тебе луна, – говорю я, утирая бегущие по горячим щекам слёзки.

Призрачный серебряный свет действительно наполняет комнату почти магическим сиянием. Если принять во внимание ещё и температуру, то нет ничего удивительного в том, что она… то есть я увидела тогда…

– Папа так быстро ушёл… – будто прочитав мои мысли, жалобно произносит кроха. – Почему они не пускают меня к нему? Почему к дедуле на могилку ездить можно, а к папе нет? Я смелая, я не испугалась бы кладбища!