Аиша Идрисова - Брак под вопросом

3. "Нет, солнышко, бабушка не может тебя взять на ручки – бабушку артрит замучил и спина болит. Ой, как он громко плачет. Оля, Оля, иди сюда, потом душ примешь".

4. "Пеленки следует проглаживать с двух сторон – когда Сашенька родился, я так и делала – днем и ночью".

И, наконец, мое самое любимое:

6. "Мои дети себя так никогда не вели".

Прямо обожаю эту фразу. Глаз начинает дергаться, когда моя свекровь с придыханием рассказывает о своей другой внучке – племяннице Саши. И с рождения-то она чистым ангелом была, и не плакала никогда, и всегда, когда хотела пеленки намочить, попу приподнимала – "Представляешь, какой умный ребенок?"

"Не то, что твой", – слышится мне в этом предложении.

Бесит!

Нет, я очень люблю и уважаю Надежду Игоревну: в конце концов, это благодаря ее неусыпным стараниям и правильному воспитанию у меня такой замечательный муж…

"Ага, который переписывается с другими женщинами", – ехидно добавил внутренний голос. Слезы снова сами собой наполнили мои глаза: значит, пока я тут рожаю ребенка и ухаживаю за ним, превращаясь в огородное чучело, мой Саша пишет другой? Как это несправедливо! Воистину прав был тот, кто говорил, что лишь только женщины истекают кровью…

Преодолев легкое сопротивление свекрови, я вручила ей причмокивающего Ваньку, заперлась в ванной и дала волю слезам. Я захлебывалась рыданиями, не понимая, что со мной происходит: обычно мне не свойственно плакать – а причины для слез в моей жизни бывали и посерьезнее.

Не могу, просто не могу. Я устала: устала быть доильным аппаратом, устала от невозможности нормально сходить в душ и поесть. Хочу на массаж, почитать книжку, поваляться перед телевизором и посмотреть сериал… А вместо этого я сейчас буду одной ногой качать ребенка в коляске, другой – пылесосить, а руки мои будут готовить два блюда: для мужа и отдельно – для свекрови, потому что она сидит на определенной диете без сахара, молока, масла…

– Оля! Оля, выходи! – послышался требовательный голос свекрови, – Тут ваш кот мне обувь испортил, мне ее срочно вымыть надо!

Ай да Вася. Ай да молодец. Чувствует, стервец, настроение хозяйки. Надо его рыбкой угостить.

– Ай, ай, Вася, нельзя так себя вести! – кое-как умыв лицо, я вышла на кухню к свекрови и сыну. Васька, изобразив раскаяние на лице, крутился у моих ног, выпрашивая подачку.

– Что у вас тут происходит? – Надежда Игоревна быстро всучила мне Ваню, – Что случилось, Ольга?

– Ничего! – я пожала плечами, – Просто ваш сын переписывается с другой женщиной! Вот. Наверное, разводиться буду. Детей жалко, конечно, но что поделаешь?!

Глаза свекрови расширились от удивления и ужаса. Довольная произведенным эффектом, я принялась разливать по чашкам чай. Хотите безлактозного молока, значит? Приносите его с собой!

Мне жену словно подменили: бесится и орет на пустом месте. Я уже объяснял ей тысячу раз, что Таня – это просто коллега, которая переживает тяжелый развод и мне хотелось ее как-то поддержать в трудный момент…

В ответ услышал: "Почему же ты мне никогда таких слов не говорил?" "Почему ты мне не отправляешь виртуальные розочки?" и "Я, если ты не заметил, тоже женщина".

Женщина? Ты?! Вот это новости! Я всегда думал, что женщины – это милые, кроткие создания, благоухающие духами с цветочным ароматом, жарящие по вечерам пирожки. А ту фурию, которая ежедневно устраивает мне концерты с повышением голоса, я не знаю. И духами, милая, ты тоже давно уже не пахнешь.

Этого я, естественно, говорить ей не стал – жить-то мне хочется. И потом, какие розочки?! Показать вам нашу семейную переписку с Олей? Да что вы, не смущайтесь, она такая безобидная, что ее можно ставить заставкой к передаче "Спокойной ночи, малыши" – впрочем, как и сцены из нашей личной жизни.

Оля: "Во сколько будешь? Хочу сходить в душ, а Андрей сегодня остался у друга".

Я: "В районе восьми. Что-нибудь купить?"

Оля: "Да. Возьми куриные грудки, пачку риса, творог со сметаной, хлеб, пару пачек печенья".

Оля: "И туалетную бумагу".

Скажите мне, пожалуйста, куда в этих сообщениях вставить розочку? После туалетной бумаги?

Короче, обстановочка в доме – мама, не горюй. Оля ходит букой без настроения, гладит пеленки по совету мамы. Думал, что она просто устала, говорю ей: "Сходи на маникюр, развейся, погуляй по магазинам, ребенка беру на себя", а она мне: "Грудью ребенка кто будет кормить, ты? Или, может быть, Танечка твоя?"

Сказала она это при матери – у той, конечно, глаза на лоб полезли:

– Олюшка, не стоит так драматизировать, я все понимаю, Саша – красивый мужчина, но он никогда не оставит тебя с детьми, он благородный человек…

Лучше б молчала, честное слово. Олька после этих слов вообще взбеленилась и заорав: "Ах, он еще и благородный, жену-клушу не оставит с детьми!" и заперлась в комнате вместе с ребенком. Мама тоже распереживалась, расплакалась и стала меня расспрашивать, кто у меня завелся на стороне…

Фууух, бред какой-то. Одна чего-то там прочитала, сама себе измену придумала и обиделась. Другая тоже уверена, что у меня любовница, и теперь умоляет не разрушать брак. Моим уверениям в том, что у меня никого нет, мама не верит.

Короче, Василий, я так больше не могу. Еще немного в такой атмосфере – и у меня крыша поедет. Лучше мне пока временно исчезнуть. Ты тут присматривай за всеми, и если что, мне звони с докладом, лады? Андрей вернется – нагоняй ему устрой, пусть матери поможет. Ну, я пошел…

-Саша, у тебя разве не выходной сегодня? – в ординаторскую вошла Татьяна Борисовна, кардиохирург и просто красивая женщина. Ее ясные, лучистые глаза смотрели на него с преданностью и обожанием: так ученик смотрит восхищенно на своего учителя. Столько эмоций, столько детского восторга в ее взгляде. И, боже мой, даже этот простенький белый халат и маска не могут скрыть ее красоты и ухоженности: под легкой тканью угадывается прекрасная фигура, из-под белого колпачка выбивается блестящая прядь густых черных волос.

– Решил привести в порядок личные дела, – хирург Александр Морозов – мастер своего дела, уважаемый коллегами и пациентами, выглядел уставшим и измученным, – Да и проблемы у меня дома. Так что, можно сказать, переживаю здесь семейную бурю…

Татьяна быстро оглянулась на дверь и заперла ее изнутри. Александр с удивлением наблюдал за действиями девушки. Она решительно подошла к окну и закрыла жалюзи. Затем медленно повернулась и… начала расстегивать белые пуговички на своем халате. Под халатом обнаружилось изумительное черное белье с кружевами.

– Тогда…может быть…Я могу чем-нибудь помочь? – хрипло спросила она, прикусив нижнюю губу.