Алексей Алехин - Библия сновидений. авторский сборник

Наутро я поведал Пакалю о своих кошмарах и спросил, что это может означать. Уже тогда я чувствовал в нем присутствие духа мудрости. Он изрек следующее.

– Это символ возможного прошлого и предупреждение о возможном будущем. Твой мир на грани, и поэтому нам сегодня же следует отправиться в путь. Время пришло…

– Что означает мой мир на грани, разве он не твой мир тоже?

Но Пакаль был безмолвен, и мы просто отправились в путь…

В пути от Вашингтона до Нью-Йорка мне так и не удалось встретить ни одной живой души – сплошь одна и та же картина тотального разрушения, безысходности и смерти. Дни слились в серое безнадежное полотно, и в какой-то момент я начал поддаваться отчаянию. Мое положение становилось все хуже с каждой пройденной милей, и виной тому стали отнюдь не окружающие меня постапокалиптические виды. Дело в том, что Пакаль исчез следующим утром, когда состоялся наш последний с ним разговор, пройти дорогой длиною в триста с лишним миль мне пришлось в абсолютном одиночестве.

Целые сутки после его исчезновения я занимался безрезультатными поисками, а потом просто постарался убедить себя, что, может, никакого ягуара не было и быть не могло – стойкая галлюцинация, с кем не бывает. Следом пришла предательская мысль, что сны с Владимиром также нереальны, а, значит, не надо никуда идти, и так как мне все равно было нечем заняться, я продолжил путешествие, решив сперва заглянуть в Нью-Йорк.

В прошлом я предпочитал уединение и ценил каждую минуту, когда мне удавалось побыть наедине с собой. В новых условиях мое отношение к окружающей действительности резко изменилось, я мечтал о любом собеседнике, лишь бы не оставаться один на один с мыслями о грядущем.

Я продвигался как в тумане, настолько отрешенный от умирающего мира, что вполне мог пропустить что-нибудь важное, и окончательно определив для себя, что буду идти ровно столько, насколько хватит сил, не заметил, как оказался в Ньюарке. Открывшаяся моему взору картина, ровным счетом ничем не отличалась от разрушений в столице. И снова никого, только смерть и тишина.

Был ли смысл в том, что я каким-то чудом уцелел? На божественный замысел не похоже, скорее это проклятие, кара за прошлые грехи. И, хотя я был далек от понимания греховности как таковой, невольно закрадывалось стойкое ощущение справедливости происходящего. Не только по отношению ко мне, но ко всему человечеству в моем, правда в моем случае вдвойне.

Признаю, что меня вполне можно обвинить в пустозвонстве, но иначе описать свое состояние не удается. И, если постараться быть предельно честным, то сама по себе затея написать историю своей «второй жизни» совершенно бессмысленна. Проблема в том, что я не привык бросать начатое, поэтому продолжим.

Из дум, состоящих в большей степени из непродуктивных размышлений о своей судьбе, меня неожиданно вырвал чей-то вздох. Я тут же пришел в себя и стал прислушиваться, оглядываясь по сторонам. Источник звука находился справа от меня, под развалинами жилого дома. Подбежав поближе и осмотрев уровень разрушений, стало понятно, что в одиночку и без специальных средств, спасти бедолагу не удастся. Попробовав расчистить завалы, я окончательно убедился в своих выводах, и тогда просто окликнул его.

– Эй, есть там кто?

На пару мгновений воцарилась гробовая тишина, а потом мужской голос то ли старика, то ли умирающего произнес: «Помоги мне!».

Я прекрасно понимал, что это невозможно, но расстроить несчастного не решился.

– Все будет хорошо, помощь скоро прибудет. Как тебя зовут?

– Дэйв. А ты кто?

– Я – Калеб. Ты давно там, Дэйв?

– Не помню. Наверное, несколько дней.

– Как ты туда попал?

– Я пытался спасти ребенка

– Погоди, ты говоришь, что пытался спасти ребенка. Когда это случилось, Дэйв? Сколько времени ты там сидишь?

– Я здесь не сижу, черт тебя подери. Лучше бы помог вместо того, чтобы заниматься разглагольствованиями. Я умираю!

– Дэйв, Дэйв, успокойся! Одному мне это не под силу. Я же тебе сказал, помощь едет, помнишь?

– Какая помощь, чертов ты ублюдок? Никого ведь не осталось.

– Ты не прав. В Джерси остались живые, и я здесь, не так ли.

– Ты врешь, сукин сын! Ну, и пошел ты! Будь ты проклят!

Он замолчал, и я услышал тихий плач. В тот момент что-то во мне окончательно сломалось. Пожалуй, именно тогда я, наконец, осознал весь ужас случившегося, и чуть не поддался панике. Это просто безумие, чертов ад спустился на землю. Мне захотелось убежать, но куда – повсюду творилось то же самое. Я действительно не мог помочь Дэйву, и он это знал. Совершенно неожиданно для себя я ощутил легкую зависть к нему. Ведь он скоро умрет, а мне снова предстоит скитаться в одиночестве, как живому трупу.

– Дэйв, возьми себя в руки! Давай начистоту? Ты прав, помощи не будет. Прости, я просто не знаю, как тебе помочь. Мне так жаль. Прости еще раз.

– Я понимаю, Калеб. За что нам все это?

– Я не знаю. Можно, я пойду? Мне очень тяжело здесь находиться.

– Не-е-е-е-т! Останься, пожалуйста! Просто поговори со мной.

– Не уверен, что смогу.

– Хотя бы попробуй, прошу тебя. Побудь рядом, сколько сможешь.

– Хорошо, я постараюсь.

– Спасибо, Калеб!

– Не благодари! Так как ты там оказался, и как вышло, что ты до сих пор жив?

– Я здесь всего… пару… дней.

Сказав это, Дэйв на долгое время замолчал. Он не реагировал на мои оклики, а когда я уже было решил, что он испустил дух, и собрался оставить это проклятое место, услышал его кашель. Оказалось, что он просто потерял сознание.

– Дэйв, мужик, ты снова со мной?

– Д-да. Кажется, да.

– Ну, и испугал же ты меня.

– А мне уже не страшно. Скоро я окончательно покину этот мир, и мне уже все равно. Наконец я встречусь со своей семьей, и все у нас будет хорошо.

– Знаешь, вот слушаю я тебя, и мне хочется верить, что именно так все и будет.

– Не сомневайся, я знаю это абсолютно точно. Теперь я понимаю, что так и должно было случиться.

– О чем ты?

– Ты меня спрашивал, как я здесь оказался. Я искал свою дочь. Когда все началось, мы и еще несколько семей укрылись в убежище неподалеку, но недели через три еда закончилась. Кому-то надо было выбираться наружу. Жребий выпал мне, но, когда дверь открылась Криста выбежала. Несмотря на свой малолетний возраст, а ей было всего шесть лет, она всегда поступала по-своему.

Я последовал за ней, но все произошло слишком быстро. Криста забежала в наш дом, когда он начал обрушаться. Бросившись к ней, я успел ее схватить, но было поздно. Она умерла сразу, моя девочка, мне же повезло меньше. Прости, я больше не могу…

Я услышал нечеловеческий крик страданий и боли. Это было невыносимо. Когда он успокоился, то спросил, есть ли у меня семья.