Мария Сараджишвили - Тринадцать месяцев

– А я сапожник без сапог. Нам и так хорошо. – улыбнулся непробиваемый Эрик. – Правда, моя девочка?

Мне по большому счету было плевать на жуткие обои, давно потерявшие первоначальный цвет и пропахшие табаком. Во мне уже зрела новая жизнь и я была счастлива, так как забеременела почти сразу. Мой план удался.

Нина как один из подводных рифов

Спустя две недели после переселения к Эрику в доме поднялась суматоха. Нина – моя золовка – позвонила и сказала, что уже перешла границу и скоро будет в Тбилиси.

Свекровь запаниковала:

– Быстро дом приберите, чтоб все блестело. О, едет мой генерал. И этот, как его, спонсор. Эрик, свои инструменты прибери. Явится, опять гавкать начнет. Ты знаешь сеструху. Ну ее в баню. Язык, что бритва. Вся в отца – покойника.

Мы начали драить.

В условленное время в дверь ввалилась Нина. Невысокая, коренастая, с двумя неподъемными сумищами, женщина 45+. Расцеловалась по старшинству со всеми, потом со мной:

– Ну, здравствуй, сестра.

Вручила мне свадебный подарок – золотой образок с Божьей Матерью. Я вручила ответный дар, поздравила ее с прошедшим днем рождения. Мне был дан совет:

– Детей побыстрее делайте, не тяните резину.

Я ответила в ее же стиле, что мы работаем в этом направлении.

Дальше она пошла разбирать сумки.

Я анализировала базу данных. Свекровь рассказывала о дочке следующее:

– … Нина любимица отца всегда была. И лицом и повадками. Боевая, себя в обиду не даст, не то что Эрик – рохля, коранам ес (4) . Бедный мамин козельчик. Весь в меня, безответный. Нина, когда Павлик от сердца умер, день плакала, успокоить ее не могли. А Эрик даже и не допетрил что отец умер. Нина, как ей 18 стукнуло, сразу работать пошла и всегда при деньгах, но шибко тратить любила на то – на се. Потом, как с Турцией границу открыли, одна из первых туда полезла – товар возить. Там с Исмаилом в гостинице познакомилась. Хусейна родила. Сюда приехали жить. Исмаил из бедной семьи был. Но душой хороший. Турок, а его все наши родственники любили. Он здесь в пекарне пристроился. Потом что-то повздорила Нина с мужем. И они разошлись. От алиментов отказалась. Оставила мне годовалого внука и снова в Турцию рванула – деньги делать. Так и живет наездами. Иногда контрабанду возит. Пол жизни при каждом переходе границы теряет. А что делать. У Эрика работа, то есть – то нету. Там же в Турции Гочу – хевсура подцепила. Живут уже давно вместе. Но сюда в Грузию им ехать смысла нету. Не признают сваны мою Нину за его жену. Шутка ли, Гоча на 14 лет ее младше…

Дальнейшие события показали, что Нина в семье главная. Ее побаивался Эрик, а мать тем более. За старые грехи, когда та сильно пила. Эту тему сын всегда обходил стороной, зато дочь при разговоре могла спокойно бросить матери:

– А ты заткнись, всю молодость мне отравила, алкашка. Сколько стыда из-за тебя приняла.

Примерно в таком же стиле вел себя и ее сын Хусейн. Знал прописную истину: кто платит, тот и заказывает музыку. Когда дядя ему начинал что-то выговаривать, легко давил на мозоль.

– А ты молчи, мама тебя содержит. Ты разве мужчина.

После этого можно было и схлопотать по мозгам, но бабка неизменно вступалась за единственного внука.

Таковы были реалии и подводные рифы, которые мне надо было огибать. Что я и делала.

Побыв дома день, Нина занялась инспекцией кухни. Залезала в самые труднодоступные места и точки, проводила пальцем по поверхности и показывала мне пыль:

– В другой раз и тут убери.

– И здесь.

– У меня всегда все блестит.

Я кивала и обещала оправдать ее надежды. Потом она повела меня в магазин и официально представила кассирше:

– Вот, Иамзе, знакомься, невестка наша.

Та расплылась в улыбке. Поздравила.

Нина продолжала:

– Давай ей что надо в долг. Я приеду, расплачусь. У Эрика опять работы нет.

При мне она рассчиталась за прошлый месяц, что набрал ее сын по списку – всяких йогуртов и сладостей. Через день она уехала обратно в Турцию с двумя ларами в кармане, сказав на прощанье:

– Ну, счастливо. Вы уж как-нибудь прокрутитесь.

Потом, помню, она приехала через месяц, и инспектируя владения осталась не довольна наведенным блеском. Бросила мне:

– Если не успеваешь, сделай аборт!

Меня как ножом полоснуло.

– В блуде, значит, раба Божия, живешь? – вопрос отца Петра не застал меня врасплох.

– Выходит так.

– Венчаться-то думаешь?

– Пока нет. Я в нем не уверена.

– А он хочет?

– Он хочет – я против. Не готова пока. И причащаться пока не буду.

– Ох, доиграешься.

Я ничего не ответила. Думала. Мой эксперимент пока не был закончен. Потом бегать с развенчанием – лишняя возня.

Эрик и правда хотел венчаться. Я его устраивала по всем параметрам. Меня смущало одно «но». В конце октября он принес 200 лар и сел дома. До весны. Началась великая зимняя спячка.

0ктябрь 2007. С личным пространством у меня дома была всегда напряженка, хотя в метрах проблемы не наблюдалось. Но над этими метрами главная хозяйка была моя мама, как впрочем и до сих пор. Внести какие-то изменения было практически невозможно. На все был готов ответ: «Заведи свое и делай, что хочешь!».

Перейдя к мужу и усладившись начальными обещаниями свекрови и золовки, когда только шли наши переговоры о браке летом, я радовалась.

– Они же сказали, что «Мы в вашу конурку и носа не сунем. Что хотите, то и делайте!». Наконец-то у меня будет личное пространство хотя бы на этих 3Х3 метрах.

Первый же месяц в новом статусе показал туфту предвыборных обещаний.

Говорю с утра свекрови после подачи ей кофе:

– Мы с Эриком решили для выиграша места кровать двухэтажную сделать. Доски у него есть. Прибьет сваи и второй этаж за пять минут.

Вардуи выронила сигарету от столь смелого технического решения.

– Больные штоль оба на голову. У вас же сейчас медовый месяц. Какие сваи? Как в купе будете спать?

– Мы как-нибудь разберемся.

– Нет и нет! А соседи что скажут, если узнают? Из покон века такого не было! А родственники наши? Меня же и скушают! Как такое позволила? Не успела ногой ступить, уже свои порядки устанавливаешь??

Пришлось отказаться от экспериментов.

Дальше шло следующее указание:

– К тебе когда подруги придут, сидите в зале, культурно.

– А если мы хотим с подругой у меня в комнате побыть, посекретничать.

– Чего? Мои кости мыть? Где это видано, гостей к себе в спальню заводить.

В итоге я предпочитала ходить к подругам на их площадь, когда просто хотелось пообщаться. Это было проще.

Зина достала нам бесплатно раскладной стол. В каморке у мужа его не было за неимением места. Эрик припер его на своем горбу через несколько улиц, чтоб не тратить пять лар на такси.