Галина Автухова - 12 писем моему любовнику. Сентиментальные очерки

Допив кофе, мы выбрались погулять с собакой и пройтись вдоль моих любимых и дорогих сердцу домов.

В лучшие дни лета, как тот, асфальт шуршит, даже если ты стоишь на месте. Мы молча шли вдоль аллеи и не сговариваясь свернули в парк, как будто бы этот маршрут был найден нами не меньше ста лет назад.

Я вдруг осознала, что мне не все равно, уедешь ты через час или останешься на вечерний чай с безе или гавайской смесью. В любом случае, в подарок всегда оставались запахи: твоего и простых ромашек, которые ты принес по случаю начала лета. Утешение или обещание, но явно что-то значащее. Во всяком случае для меня.

Оставалось чуть большим получаса, когда ты сказал, что хочешь мини-пикник у воды. Смущенная до невозможности, я заправила волосы за уши и очень покорно кивнула головой в знак согласия. Как же ты был хорош – сутулая спина, неспешный шаг, как ты оглядывал меня время от времени и улыбался на уголок, едва заметно, но, как и я – смущаясь.

Около моего дома был не только парк и местечко, чтобы посидеть у воды, но и странные, даже больше чем странные и совершенно неприветливые забегаловки, где продавали готовые горячие хинкали, шашлыки, шавермы и даже алкоголь после 22:00.

Ты направился в одну из них – решительный, взрослый, придурковатый. Я осталась на улице – неуместная, внезапно оставленная, будто чья-то собака около магазина. Я, кстати, всегда подхожу к таким собакам, разговариваю с ними и глажу – мне так странно, что их хозяева не боятся их вот так привязать и уйти.

Ты вернулся с двумя пакетами. Я улыбалась, радовалась твоему возвращению. Мы пришли в парк, прошли летнюю сцену и нашли место под деревом. Было много людей, но мне казалось, что нас только трое – ты, моя собака и я. У нас не было хрестоматийного пледа и плетеной корзины, но были пакеты, маленький пес с огромным желанием изучить и отметить все деревья в радиусе 2 километров. И мы. Ты светил своей улыбкой так, что даже если бы мы оказались здесь зимой, то прожекторы не потребовались бы. Все было правильным, точным, существовавшим.

Я аккуратно присела на толстый корень дерева, привязала к себе собаку и уставилась на воду. Ты разложил наши контейнеры и дал мне вилку. Мой пес попытался присоединиться к нашей тайной вечере, но ты строго отказал ему в этом и он стал ластиться, а затем и вовсе, уселся у твоих ног.

– Ешь давай, у нас пикник.

– Я ем, ем.

Но я не могла есть. Я давилась твоей невозможностью. Твоим обаянием. Наступавшими мне на лицо сумерками. Тем, как моя любимая собака совершенно покорно подчинялась любой твоей воле.

Ты рассказывал мне о книжках Умберто Эко и выглядел разочарованным тем, что я их не читала. Задавал вопросы, но я молчала. Я смотрела на часы. Запомнила, что я на них смотрела. «Кажется, я хочу провести так всю свою жизнь», – отбивалось у меня в голове и как шарик для пин-понга скатывалось прямо в ребра.

Картинка этого пикника была простой и случайной. По воде метались утки, устраивая вечернее ралли, ты посматривал на этот почти пейзаж и легко улыбался увиденному. Но стоило тебе на секунду утратить контроль, и вот – твоя шаверма оказалась в пасти у моей собаки.

Мне стало неловко и страшно, но мы оба знаем, что боялась я не тебя, а за свою собаку. Этому хулигану всегда удавалось занимать позицию триумфатора, даже если я упорно делала вид, что это не так. Но исключительно ради приличия, я предложила тебе салат в качестве последней рубашки или нижнего конуса от рожка мороженого – чего-то очень ценного, чем не станешь делиться. Только если…

Оставалось пятнадцать минут или даже меньше. Вдруг ты стал рассказывать мне о собаках, которые у тебя когда-либо были. Одну ты любил сильнее всех – первую, которую знал. Звали его «Малыш». Как и мою когда-то очень давно. Стало жутко – я верю в такие совпадения. Точнее, в неслучайность совпадений. Мы доели. Времени почти не оставалось. Ты сказал двигаться и сел на остатки корня дерева совсем рядом со мной. Меня затошнило. Заправил за уши, мои успевшие растрепаться волосы (которые конечно же тебе подчинились). Замолчал. И совсем несерьезно и по-мальчишески спросил:

– Хочешь, я намочу ноги?

– Здесь плавают крысы, клянусь, я их видела, тут очень грязно.

– Если ты хочешь, то просто скажи.

– Нет, не нужно.

Я все еще смеюсь внутри себя, вспоминая твой выдох разочарования, ведь я ничего не поняла тогда. Мы встали, собрали свои нехитрые пожитки в виде пустых контейнеров, пары вилок и салфеток и вышли из парка. Мы дошли до угла дома, находившегося на прямой линии с выходом из парка. Ты сказал, что я живу в прекрасном месте (я тоже, я тоже так чувствую!).

Пять минут. Мы стояли напротив друг друга, я обыкновенно курила, ты попросил заканчивать с этим. Собака гавкала (больше всего на свете он не любит стоять на месте). Машины звучали хором тормозов и двигателей. Солнце съедало твоей лицо, поскольку я была обращена не только к тебе, но и к этой дурацкой звезде, которая просто ослепляла меня и превращало все твои черты в единую, но размазанную в пространстве массу.

Минута.

– Мне пора. Я напишу.

– Хорошо. Ты ведь знаешь, что я не буду ждать твоих выдавленных из себя буковок?

– Знаю.

Оба выдохнули. Точно пора. Ты обнял меня, как будто хотел оставить на мне свой слепок. Посмотрел в глаза, как в самых паршивых мелодрамах. Мне стало понятно, что ты собираешься сделать. Я испугалась и собиралась сбежать от тебя, но ты оказался проворнее. Схватив меня за спину и мягко прижав к себе еще раз – и совершенно ожидаемо, без снегопада, красивой классической мелодии и безразличного букета цветов, поцеловал.

Я оглохла. Собака перестала гавкать. Мир замер. Наступила тишина. Очнулась, когда твоя спина стала похожа на черную точку. Мне показалось, что это детский сон, все случившееся – ерунда какая-то. Мои уши горели. Твои ноги остались сухими. Мама не даст тебе подзатыльник и не спросит где ты пропадал.

Я пришла домой и стала ждать вестей. Час, другой – ничего. Но я не переживала, потому что знала, что тебе страшно точно так же, как и мне.

Позже, ночью, сквозь включенный режим «Не беспокоить», тебе все же удалось прорваться с одним словом-манифестом:

– Спишь?

Прости, что я тогда ничего не ответила – была слишком занята своими снами в самых душистых ромашковых полях.

Метроном 60 ударов в минуту

…Вздох. Боже, как же темно и зябко на улице. Выхожу из здания, в лицо бросается ветер и дождь. Перевязываю шарф на ходу, но это не поможет. И мне это известно.

Если смогу дойти до дома – выживу. Поскальзываюсь. Падаю. Лицо в грязи. Нет сил подняться. Я лежу в темноте под дождем и скулю. Мимо проходят чьи-то ноги. Меня обходят, словно я какой-то мертвый голубь. Из последних сил поднимаюсь и иду дальше. Осталось 10 минут до дома или до нового падения.