Николай Сычёв - Дети Ленина

– А что? И пхизывал! Без войны – как? Вы знаете дхугой путь к миху?

– Путей много, господин Бланк. Войны ничего кроме разрухи и смертей не несут. Вы же вели открытую войну со своим народом, с религией. Своими гонениями на православную церковь уничтожили духовный источник, который тысячелетиями питал народные массы. Протолкнули через Совнарком декрет «Об отделении церкви от государства». За его осуществление с особым рвением принялись сотрудники Наркомюста, среди которых не было ни одного православного! Не об отделении церкви от государства пеклись бюрократы этого отдела, который называли Ликвидационным. Они ликвидировали всё и вся, что было связано с православием: храмы, памятники, монастыри, священнослужителей. Никто уж никогда не подсчитает, сколько было замучено в тюрьмах и расстреляно митрополитов, епископов, других священнослужителей. Только при вашей жизни расстреляно почти 3 тысячи монахов и монахинь, столько же церковнослужителей. Без суда и следствия, вообще даже безо всяких обвинений ещё 15 тысяч духовных лиц. А за что?

– Павлуша, да ведь я не считал! Мне к чему? Это вы там, на Земле от безделья, знать, всё считаете – пегесчитываете, в гхязном белье копаетесь. А без кгови как хеволюцию сделать? Ты это тоже знаешь?

– Народу не нужна революция! Я про религию доскажу. Имущество монастырей до вашей революции составляло 4 миллиона рублей золотом. В те годы лошадь стоила 15 рублей. И при вас всё ушло за границу. Культура, между прочим, вышла из религии. Вы пошли против неё, значит, против культуры народа. И ещё писали, что пусть погибнет хоть 90 процентов народа ради 10 процентов тех, кто получит хорошую жизнь. Себя вы к этим 10 относили?

– А почему же нет? Конечно, батенька, конечно, – зазаискивал Ленин. – Я же по указанию сионских мудгецов действовал, наша нация и должна была бал пгавить.

– А другие что – не люди?

Тут к весело беседующим подходит бородатый и тощий мужичок в очках, в разговор встревает:

– Вован, пора тебе в котёл, зовут…

– Ох, – сползла улыбка с лица Ленина. – Извехги. Кахлуша! Ты уж там недолго меня, хочется ещё послушать новенького, а то ведь ского его от нас, навехное, в рай отправят, свидимся ли ещё когда…

Смотрит Павел: Ба, да это же Карл Маркс Ленина позвал…

– Он что тут делает? – спрашивает очкастого.

– Карлуша? Ну он же главный кочегар в нашем секторе. Ульянов сейчас вот покипит в смоле и продолжит с тобой беседу. А потом наша очередь в котёл лезть: я, Лазарь Каганович, Янхель Юровский, Шая Голощёкин, Лёва Троцкий, Лаврентий Берия, Гершель Ягода да Колька Ежов. Нас – то гуртом запускают, мы в одном барахтаемся, а у Вована персональный котёл. По очереди кипим и кочегарим. А Карл Маркс у нас бригадир.

– А вы кто?

– Яков Моншович Свердлов. А ты?

Павел назвался.

– Странно… По возрасту молод и в партии нашей до её развала не был, а почему в ад попал? Сюда только коммунистов да террористов направляют. Ты, значит, террорист?

– Боже упаси! В жизни никого не ударил даже, не то что убивать…

– А, так тебя скоро в другой сектор сошлют или вообще унесут отсюда. Не увидимся боле…

– А в вашем секторе кто?

– В соседнем вон Сталин кипит, тоже навечно в смолу определён, а неподалеку какой – то немец… Гитлером зовут.

– А у Ленина персональный, значит…

– Ну да. Здесь решили, что он самый страшный был на планете. А я так не думаю. Мы с ним хорошо работали.

– Ага, сочиняли, как людей убивать. Даже детей.

– Каких детей?

– Ну, царевича – то Алексея Романова вы же приказали…

– А, ну это мелочи… Он же больной был, какой – то хворобой страдал. Ради революции всё делалось. Я ж сам не расстреливал, вон друзья мои Янхель Хаимович да Шая Исаакович меткие стрелки были, это они царскую семью того…

– А сколько времени ваш Ульянов – Ленин в котле кипеть будет? Сколько часов – минут?

– А я откуда знаю? Тут времени нет. Спешить некуда. Все по очереди закипаем.

– После ада – чистилище?

– Какое такое чистилище?

– Ну, Данте писал

– Не слыхал такого. Дружок твой, что ли? Очищаться, сказали нам, на Земле надо было от грехов своих, а здесь не санаторий и не больница. Да и убийство – это такой грех, что и на Земле не смывается. Мы навечно поселены кипеть. Может, те, кто не коммунисты и не террористы, не убийцы, и попадут когда – то в чистилище, не знаю, а мы тут – вечные…

– Таких, как вы, и надо так наказывать. На Земле – то безнаказанно зло творили. У вас руки тоже по плечи в крови.

– Выше, Павлуша, выше. Много народу я сгубил, много. Так ведь Ульянов – Ленин приказывал, а мы выполняли. Думали, лучше будет. А на Земле, говорят, всё равно бардак…

– Да не всюду. Потому что вы умных поубивали, а вас подлецы поддержали. От подлецов дети ангелами не бывают. Вот беда какая. А вот с чиновниками да с милицией, ну ещё с бандитами кавказскими разберёмся – и будет порядок.

– Э, ты ангелов не вспоминай, а то заберут отсюда, не успеешь с Вованом больше потолковать. А он и ты этого ж хотите…

– Да вам всем одинаковый счёт предъявлять надо! Все вы столько бед России принесли, что сравнить ни с чем невозможно. Хуже любой инквизиции, хуже фашизма. Подобного ужаса на планете не бывало за все миллиарды лет!

– Я ж говорю – это всё Вован. Власти захотел, зараза! А мы ведь только поддержали. Мы – сподручные. Правда, Лазарь?

– Я неграмотный, не знаю. Я только указания давал убивать, кто в колхозы не шёл. А скоко убито – это вы считайте, а я ж говорю – неграмотный. Какой с меня спрос? Вон Вовка Ульянов университет закончил – с него испрашивай, парень, – откланялся Лазарь Каганович.

– И я не виноват в расстрелах, – отозвался подошедший Феликс Дзержинский.

– И мы, – в один голос заявляют Лев Троцкий и Коля Крыленко.

– А я даже целиться не умею, не то что стрелять! – вплыл в компанию Гершель Ягода. Следом за ним появляются Николай Ежов и Лаврентий Берия.

– И мы ни при чём, – нагло так заявляют. – Нас Сталин науськивал, мы Ленина и знать не хотим, он самый злой, страшнее Иосифа Виссарионыча.

– Ага, спросить не с кого…

– Паря, чё спрашивать – то? Об чём гутарить? – Это Дзержинский смеётся. – Мне вон один памятник в Москве был – и тот убрали. А Вовану Ленину – то в одном Омске, говорят, штук десять. А по всей стране? Тысячи ведь… Все сохранены. Значит, любят его на Земле, ценят. Мавзолей отгрохали. Почитают партийцы Ильича – то, берегут. Это ты тут прилетел в грязном белье ковыряться, так у нас нет белья, мы все того… Ты один недовольный. Ну, ещё пара – тройка тут появлялась. А в целом – то ведь массы любят, получается, Вована нашего. Ну подумаешь – попов порасстрелял, в церквах золотишко экспроприировал. Что с того? Не себе же в карман, как сейчас там у вас…