Софья Привис-Никитина - Жизнь. Дуэль. Судьба

К сорока годам Эля вернулась в свою страну, мало чем теперь отличавшуюся от благословенной Германии, так что ей не пришлось ничего в себе воспитывать, ничего ломать, а только перевести в молодую капстрану свои германские активы и продолжать накатанный годами бизнес.

В конце года приехал сизый от шнапса и загара Вернер. Он звал Элю обратно, но приехал не за ней, а за остатком своих барышей от общего бизнеса. Эля смотрела на этого чужого ей человека и со стыдом и ужасом вспоминала их дыхательно – пихательную гимнастику в зеркальной спальне.

И опять, как и раньше захотелось просто любви. А где любовь, там всенепременно должно пахнуть Лялькой. Эля с трепетом набрала почти забытый номер. В трубке прозвучало волшебное: «Алё! Я вас слушаю!» Горло сдавил ностальгический глупый сентиментальный спазм.

На свидание с молодостью в лице влюбчивой и взбалмошной Ляльки, Эля собиралась долго и тщательно. Всё в своём туалете и образе продумав до мельчайших подробностей.

Она должна выглядеть потрясающе, но ни в коем случае не шокировать своим видом подругу. То есть не должна задвигать ту на совсем уж запасные позиции. Поразить, но не уничтожить.

Лялька, если её сильно огорошить красотой и роскошью, закроется в своей раковине, как улитка и никаким калачом её уже оттуда не выманишь! А Эле нужна сейчас подруга – союзница, а не соперница!

Но! Ляля не подумала про то, чтобы кого – либо не задвигать и не шокировать, а пришла на встречу с этой самой молодостью, что называется «при пи – де, при шпаге» и не просто шокировала, а потрясала красотой вызревшей в неге женщины. Женщины, избежавшей всяческих эмансипационных потрясений и метаний.

Весь её облик говорил о том, что она спокойна и довольна жизнью. Одета Ляля была неожиданно скромно и неоспоримо дорого. Она стояла и счастливо улыбалась Эле навстречу, готовая снова дружить, шептаться и плакать с вернувшейся в её объятья Элей.

Дамы прошелестели к столику уютного кафе, и полилась беседа – исповедь про всё десятилетие разлуки. Они наперебой рассказывали про свою жизнь друг без друга, про бывших мужей и возлюбленных, в тысячный раз находя в мелочах и подробностях созвучие своих судеб, несмотря на то, что судьбы были разные.

Лялин колоритный муж, действительно, впился ей в копчик мёртвой хваткой, из Ляли образовалась образцово – показательная жена, но она ни о чём не жалела, за всё брутальный платил ей сторицей, баловал, обеспечивал, требуя взамен не так уж и много: любви, уюта и верности.

Щедрая Ляля всё бросила в жерло семьи и не ошиблась. Пришлось, конечно, расстаться с амбициями, но жалеть по – крупному было не о чём. Где они эти амбиции? Кто им поддался из их общего окружения – уже или спился, или медленно и неумолимо шёл к краху.

А стоили ли они того? И что это за амбиции такие, ради неверного сияния которых стоит всё поставить на карту? Нет! Ляля ни о чём не жалела. И по тому, с каким убеждением Ляля это произнесла, Эля поняла, что жалела, очень жалела, каждый день и каждую ночь жалела, но никогда никому в этом не признается.

– А помнишь, Лялька, как З. Г. тебя звал в Москву? И ведь не в койку звал, а учиться и в театр приглашал? Я до сих пор не пойму, как ты могла упустить такой шанс?

– А что я упустила? Шашни эти притеатральные? Возню эту? Оно мне надо было? Да и Вадим тогда метался, я ему помочь пыталась.

– Вот я и думаю: почему ему, а не себе? Ведь ты талантливая была, Ляля! – почти прокричала Элька.

Её крик достиг цели, Лялька сморгнула беспомощно, и на глаза набежала слеза, отчаянная прозрачная слеза запоздалого и бесполезного сожаления об упущенных возможностях, о невозвратности молодости, с её похеренными талантами и мечтами. Но продолжать эту тему подруга не захотела, мягко свернув разговор на день сегодняшний. На Элины планы в смысле работы и личной жизни.

Про работу Эле смешно было даже объяснять Ляле, что работать для того, чтобы жить ей, Эле уже не надо до скончания века. Она обеспечила уже жизнь и себе, и не существующим детям. При рачительном расходовании того, что она имеет, хватало и на гипотетических внуков. Эля собралась ворваться в большую политику, на что Ляля тихо ахнула и посмотрела на подругу озабоченно.

– Эля! А ты понимаешь, во что пытаешься ввязаться? Это же не каждому мужику по плечу! Ты хочешь вложить в это деньги и силы, а может так получиться, что бросишь всё это, как в печь. Причём, обратного пути нет, ничего обратно не вытянешь – горячо! Сгорит на твоих глазах. Тут мужик нужен со звериной хваткой, а ты у нас хоть и умная, но всё – таки женщина до мозга костей!

– Вот мужика ты мне и обеспечишь. Толкового, из вашего с брутальным, окружения. Я надеюсь, что у него есть в друзьях и знакомцах что – нибудь стоящее? Эля элегантно прикурила от тонюсенькой сверкающей зажигалочки, придержала на выпуске дым. Ровно столько, сколько ей понадобилось, чтобы закруглить и оформить, донести до Лялькиного сознания заключительную фразу.

– Я беру на себя финансовое обеспечение защиты моих интересов, а он продвигает меня с моими идеями в политическую жизнь города. Хорошо, если мы настолько понравимся друг другу, что дело и тело совьётся в прелестную косичку любви, замешанной на общей идее. Ты меня понимаешь? – Эля доверчиво выдохнула Ляле в лицо колечко сизого дыма.

– Так я же давно не выездная, то есть, в свет не выхожу. У меня и связей никаких нет, да и в нашем окружении с мужем нет ни политиков, ни особых богачей! Ты, может быть единственная богачка в моих друзьях. – Пыталась погасить Элин напор Ляля.

Но Элю покатило, как ком с горы. Ляля смотрела, слушала и понимала, что подруга добьётся желаемого всеми доступными и не доступными способами. Энергия той била через край, лицо пылало решимостью и одухотворён – ностью. Была во всём этом, конечно, некоторая доля экзальтации, но доля здравого смысла тоже была!

И Ляля заразилась: в конце концов, не боги горшки обжигают! В свалившейся на страну безалаберной свободе, действительно, не было ничего или почти ничего невозможного.

Вечером Ляля подступила к мужу с важным разговором, слабо надеясь на его поддержку, но решительно надумав осуществить разведку потенциальной возможности осуществления Элиной политической авантюры.

Муж неожиданно накрахмалил ушки, заинтересовался и предложил в ближайшие выходные пригласить Элю на обед, плавно переходящий в ужин. А при благоприятном расположении планет, познакомить Элю с нужными людьми для него, оказывается – раз плюнуть.

Субботние посиделки до потери последних потуг на интеллигентность, обернулись выгодным боком для всех присутствующих: Эля увезла домой умного и обвешенного связями, как дуб желудями, Рудольфа, брутальный впихнул Эле довольно невнятный, но внушительный талмуд о, якобы, гуманитарной помощи спортсменам – инвалидам.